От восторга Леночка чуть не выпрыгнула из халатика.
Корсаков наклонился ниже, в лицо ударил жар разогретого девичьего тела.
— Леночка, выручай! — Корсаков перешел на заговорщицкий шепот. — У входа ждет неприятный мне человек. — Упреждая возможное подозрение в неверности, он уточнил: — Кредиторы обложили, лапочка. Денег у меня — исключительно на удовольствия, но ему это не объяснишь.
Леночка задумалась.
— Выведи служебным, — подсказал Корсаков.
Леночка в секунду просчитала варианты.
— Ты мне должен, Игорь, — подытожила она.
Корсаков в ответ подарил ей улыбку Дастина Хоффмана.
Женщин он не обманывал, но к долгам относился, как правительство России. С державной небрежностью.
* * *
В темном коридорчике, где вдоль стен стояли упаковки книг, Леночка грудью навалилась на Корсакова, впечатала в стену, нашла жадным ртом его губы и запечатлела такой поцелуй, что Корсаков невольно запаниковал. Если это следовало воспринимать как обещание и предвкушение, то подумалось, что ждет его смерть, мучительно сладкая, и не далее как через пару часов.
Оторвавшись, Леночка перевела дыхание. Заглянула в глаза Корсакова.
— Знаешь, за что я тебя люблю? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответил Корсаков.
— И я — не знаю.
Леночка оттолкнула его и указала на поворот коридорчика.
— Налево и прямо. Если там охранник, сошлись на меня. Через час, да?
Корсаков водрузил на голову «стетсон».
— Не торопись, я люблю подождать, — сказал он, поправляя кофр на плече.
— Гуса-ар! — покачала головой Леночка.
— А то!
Корсаков подмигнул ей и пошел по коридорчику.
В тамбуре перед выходом никого не было. Кисло пахло табачным дымом. Вокруг урны вкруг валялись бычки с помадными отпечатками на фильтрах; очевидно, девочки сюда бегали на перекур.
Корсаков отжал собачку электронного замка, приоткрыл дверь и в щель осмотрел переулок. Насколько смог рассмотреть, новых машин не появилось. Кто сидел на скамейке у стены магазина было не разглядеть, но Игорю хватило краешка брючины с милицейским лампасиком.
Он приказал себе собраться и быть готовым ко всему.
Толкнул дверь и шагнул через порог.
* * *
На улице уже смеркалось, но было не настолько темно, чтобы Сергей Семенович принял Корсакова за приведение.
Участковый дрогнул животом и выронил из пальцев сигарету.
— Ты-ы?!
— Привет, Сергей Семенович!
Корсаков смазал взглядом по переулку и подошел к участковому.
Федоров тяжело поднялся на ноги. Растопырил руки, как медведь. И замер на полусогнутых ногах. На лице его была написана крайняя степень запорного страдания.
— Вы чего, Сергей Семенович? Живот прихватило?
Участковый бросил взгляд через плечо Корсакова. Лицо его исказилось судорогой боли.
— Дурак ты, Игорь! — прошипел Сергей Семенович. — Ну нафига ты приперся!
— Мы же договорились…
— Беги, идиот! — выдохнул участковый.
Он попытался сграбастать Корсакова, но так неловко, что Игорь легко увернулся.
Сергей Семенович продолжил имитировать атаку и, чуть не плача, выдавил:
— Беги же, беги! — Глаза его видели за спиной Корсакова что-то страшное.
Корсаков отскочил, увеличив дистанцию, и оглянулся.
Из распахнутой двери черного минивэна выпрыгнули крепыши в темных костюмах. Не скрывая намерений, растянулись в цепочку и быстрым шагом двинулись через клумбу к Корсакову. Похожи они были, как братья, атлетического вида блондины с ничего не выражающими лицами. Пятеро. Из-за угла выскочили еще два близнеца, отрезав путь на проспект.
Игорь закинул кофр за спину и побежал, петляя, как заяц под беглым огнем.
За спиной послушались дробные удары бегущих ног и спортивный размеренный сип. Игорь понял, что долго от спортсменов не побегаешь. И тогда он совершил невероятное: круто петлей изменил направление и врезался в шеренгу бегущих. В прыжке выбросил ногу и опрокинул на землю ближнего, рванул в образовавшуюся брешь. Остальные близнецы среагировать не успели.
Корсаков оленем перемахнул через ограждение и понесся по переулку. Преследовали его молча. Но судя по топоту, в полном составе.
Бежать, собственно говоря, было некуда. Переулок шел параллельно проспекту и упирался в Садовое. Глухая стена института имени Сербского, гарантирующая покой психам, следом за ней — высоченный чугунный частокол датского посольства. Оба забора штурму не подлежали. Сворачивать в первую же подворотню домов по левую руку было бесполезно. Слишком заметно.
