|
| Again, as from the dark depths of the sea, the noble lady rose before him: again there gleamed in his memory her beautiful arms, her eyes, her laughing mouth, her thick dark-chestnut hair, falling in curls upon her shoulders, and the firm, well-rounded limbs of her maiden form. | Опять вынырнула перед ним, как из темной морской пучины, гордая женщина. Вновь сверкнули в его памяти прекрасные руки, очи, смеющиеся уста, густые темно-ореховые волосы, курчаво распавшиеся по грудям, и все упругие, в согласном сочетанье созданные члены девического стана. |
| No, they had not been extinguished in his breast, they had not vanished, they had simply been laid aside, in order, for a time, to make way for other strong emotions; but often, very often, the young Cossack's deep slumber had been troubled by them, and often he had lain sleepless on his couch, without being able to explain the cause. | Нет, они не погасли, не исчезли в груди его, они посторонились только, чтобы дать на время простор другим могучим движеньям; но часто, часто смущался ими глубокий сон молодого козака, и часто, проснувшись, лежал он без сна на одре, не умея истолковать тому причины. |
| His heart beat more violently at the thought of seeing her again, and his young knees shook. | Он шел, а биение сердца становилось сильнее, сильнее при одной мысли, что увидит ее опять, и дрожали молодые колени. |
| On reaching the baggage waggons, he had quite forgotten what he had come for; he raised his hand to his brow and rubbed it long, trying to recollect what he was to do. | Пришедши к возам, он совершенно позабыл, зачем пришел: поднес руку ко лбу и долго тер его, стараясь припомнить, что ему нужно делать. |
| At length he shuddered, and was filled with terror as the thought suddenly occurred to him that she was dying of hunger. | Наконец вздрогнул, весь исполнился испуга: ему вдруг пришло на мысль, что она умирает от голода. |
| He jumped upon the waggon and seized several large loaves of black bread; but then he thought, "Is this not food, suited to a robust and easily satisfied Zaporozhetz, too coarse and unfit for her delicate frame?" | Он бросился к возу и схватил несколько больших черных хлебов себе под руку, но подумал тут же, не будет ли эта пища, годная для дюжего, неприхотливого запорожца, груба и неприлична ее нежному сложению. |
| Then he recollected that the Koschevoi, on the previous evening, had reproved the cooks for having cooked up all the oatmeal into porridge at once, when there was plenty for three times. | Тут вспомнил он, что вчера кошевой попрекал кашеваров за то, что сварили за один раз всю гречневую муку на саламату, тогда как бы ее стало на добрых три раза. |
| Sure that he would find plenty of porridge in the kettles, he drew out his father's travelling kettle and went with it to the cook of their kuren, who was sleeping beside two big cauldrons, holding about ten pailfuls, under which the ashes still glowed. | В полной уверенности, что он найдет вдоволь саламаты в казанах, он вытащил отцовский походный казанок и с ним отправился к кашевару их куреня, спавшему у двух десятиведерных кабанов, под которыми еще теплилась зола. |
| Glancing into them, he was amazed to find them empty. | Заглянувши в них, он изумился, видя, что оба пусты. |
| It must have required supernatural powers to eat it all; the more so, as their kuren numbered fewer than the others. | Нужно было нечеловеческих сил, чтобы все это съесть, тем более что в их курене считалось меньше людей, чем в других. |
| He looked into the cauldron of the other kurens-nothing anywhere. | Он заглянул в казаны других куреней - нигде ничего. |
| Involuntarily the saying recurred to his mind, | Поневоле пришла ему в голову поговорка: |
| "The Zaporozhtzi are like children: if there is little they eat it, if there is much they leave nothing." | "Запорожцы как дети: - коли мало - съедят, коли много - тоже ничего не оставят". |
| What was to be done? | Что делать? |
| There was, somewhere in the waggon belonging to his father's band, a sack of white bread, which they had found when they pillaged the bakery of the monastery. |
