– Вот так вот, – прошептал Попов, растирая ноющие виски, – хотела плохого парня? Получи и распишись, дорогая моя. Теперь тебе от меня не щекотно? Да, от такой щекотки и ласты завернуть можно.
Он попытался засмеяться, но почему-то не получилось. Напротив, хотелось напиться примерно до такого же состояния, что и день назад у Энамира. Сам полководец был легок на помине:
– Горит, Сергей Владимирович, горит! Ах, что за чудо эта ваша машина! С ней никакой Нуменор не страшен. Еще постреляем?
– Перерыв, – вяло отмахнулся Серега, – мы-то не железные, как она. Будет плохо гореть – тогда добавим.
Но горело неплохо, через десять минут от Горгаза примчался вестовой с докладом об отбитой попытке прорыва, и стало ясно, что осажденные потеряли надежду справиться с пожаром. Еще через полчаса столбы дыма слились в один, а кое-где уже занялись огнем бревенчатые стены. Следующий посыльный доложил, что от причалов крепости, надежно спрятанных от наземных наблюдателей и их снарядов утесами мыса, начинают отходить переполненные корабли.
– Эх, флота здесь нет у Повелителя, – ударил сапогом по песку Энамир, – а впрочем, пусть бегут, все равно от нас никуда не денутся. Годом раньше, годом позже, результат один. Здесь мы – сила, хотят они того или нет. Может, перекусим, господин капитан?
Серега к этому моменту от порохового угара уже отошел, и предложение было как нельзя кстати. Солдатам и оркам из лагеря тоже притащили какого-то варева в котлах, и по всему берегу бодро стучали ложки. По команде Энамира слуги расстелили на песке скатерть, прижав ее края крупной галькой, и принялись выкладывать из корзин жареных кур, разрезанный хлеб, сыр, колбасу, фрукты. Один из слуг пошел охлаждать в прибое глиняные фляги с вином. Война незаметно перетекала в пикник, только девчонок не хватало. Полководец Мордора вдруг лукаво прищурился, разом помолодев лет на двадцать, и спросил:
– Скрасим трапезу женским обществом? Как сказали мои подружки, они вам понравились, только сделать ничего не успели. Продолжим знакомство? Ваша-то массажистка где-то затерялась.
Серега смутился:
– В каком смысле продолжим? Они же ваши. В прокат сдавать будете?
– Ну, вы скажете – в прокат, – засмеялся Энамир, принимая из рук слуги кубок с вином, – понравятся, так насовсем отдам. Пейте, пейте!
Он отхлебнул из кубка, проследил, чтобы Серега тоже выпил, и продолжил:
– Хотя нет, обеих не отдам. Пока новым объяснишь, что мне от них надо, да пока научатся, как надо… Эдак я захирею без женской ласки на старости лет. Давай так, которая больше нравится, ту и отдам. Они у меня обе умелые. Тебе все одно хозяйка нужна. Портки постирать, и то бабу надо, телохранителя ведь заставлять не будешь.
– Ага, а потом вы ее мне в качестве награды за очередную крепость запишете, так?
– Нет, – опять засмеялся Энамир, – награда, она от Повелителя. Я так, из дружеского расположения. Нравишься ты мне, даже не знаю почему. Может, потому, что у меня старший сын таким мог быть, как ты. Не знаю.
– А почему мог быть? – поинтересовался Попов, обгрызая куриную ногу и прихлебывая из кубка.
– Потому что утонул еще маленьким. Вместе с матерью и сестренками. Лодка перевернулась на Андуине. Лодочник, скотина, на топляк налетел. Знаете, бывает так, что бревно на сплаве вовремя из воды не выловили, оно влагой пропитается и движется уже не на поверхности, а в толще воды, да еще и под углом. Вот на такую дрянь и налетел. Сам-то выплыл, дерьмо не тонет, давно известно.
– А вы?
– А я в это время харадских конокрадов по степи гонял. А жена с детьми ко мне с Острова ехала. С корабля высадились и пересели в устье Андуина на лодку этого козла речного. Вернулся я только через месяц, и тут как обухом по голове – утонули. Даже могил не осталось. Тела в море вынесло, а там – акулы.
– А Остров, это…
– Остров – это Нуменор.
– И вы…
– И я такой же нуменорец, как и Анарион. Только он Университет закончил, а я – военную Академию в Арменелосе.
Серега помотал головой:
– Вы так спокойно об этом рассказываете.
Энамир усмехнулся:
– Двадцать лет прошло, перегорело все. Даже лодочника этого я уже простил. В конце концов, не нарочно же он в это бревно въехал – судьба. А по первости, конечно, плохо мне было. Я таким образом и в Мордор попал. Так обиделся на всё и всех, что вскочил на коня и рванул куда глаза глядят. И даже не мои, а коня. Я ведь, понимаешь, просил начальника гарнизона задержаться с выходом на день, чтобы семью встретить. Но в армии знаешь как: я – начальник, ты – дурак. Без тебя, мол, встретят, конокрады важнее, кони-то казенные. Ну вот и встретили.
