– Уговорил, – вздохнул Серега и послушно хлебнул. Теплая волна прокатилась по пищеводу и не успела она достигнуть желудка, как сознание погасло. Гудрон прислушался к мерному дыханию человека, удовлетворенно хмыкнул, аккуратно закупорил флакончик и полез на второй ярус.
* * *
Голова утром на удивление не болела, ушла и боль в пояснице, но левый глаз по-прежнему не желал открываться. Увидев Серегино лицо, Анарион сочувственно покачал головой:
– Похоже, вы сильнее пострадали сегодня ночью, Сергей Владимирович, чем в прошедшем бою.
– Ученица ваша постаралась, – буркнул Попов, мрачно разглядывая отражение в ведре с водой и ежась от утренней прохладной сырости.
– Ну, этому я ее не учил, – смутился Анарион, – это уже после меня.
– Да ладно, – махнул рукой Серега, – сам виноват. Какая у нас диспозиция на сегодня?
– Извольте видеть, – инженер повел рукой вокруг, – располагаемся в лесу, готовимся к бою. Прибегал посыльный от Энамира, сбор командиров на опушке на восходе солнца. Мы вас сразу и разбудили.
Огромные сосны вздымались вокруг дороги, на которой остановилась платформа. Космы тумана плавали между оранжево-серыми стволами, оседая на лице и одежде мельчайшими капельками. Ветра не было, но в лесу стоял мерный шум, не забиваемый даже обычными звуками войска на стоянке.
– Шумит что-то?
– Шумит? – не понял Анарион, – А, так это море. Прибой шумит.
– Где море? – не понял уже Попов. Дорога проходила в широкой ложбине, по обе стороны которой лес взбегал на довольно высокие пригорки.
– Ну, вот же за дюной, – махнул рукой инженер в сторону пригорка, – сейчас на рекогносцировку пойдем, сами увидите.
– Мне сейчас только на рекогносцировку, – скривился Серега, – с такой-то блямбой.
– Ну, второй-то смотрит, – утешил его Анарион, – да и левый скоро откроется, может, завтра, может, уже сегодня к вечеру. Человек – скотина живучая.
Когда Серега спрыгнул с платформы, под ногами оказался плотный песок, засыпанный мощным слоем мертвой хвои. Под ногами песок не расползался, даже колеса платформы углубились в него совсем чуть-чуть, и инженер с капитаном легко преодолели пологий подъем на вершину дюны. Здесь уже стоял тот самый пожилой орк, который плакал во время траурной церемонии, и высокий человек в кавалерийском плаще и сапогах со шпорами. Завидев Серегу, орк заулыбался, оскалив желтоватые клыки, и шагнул навстречу, протягивая жесткую мозолистую лапу:
– Капитан Горгаз. Приветствую командира самой замечательной военной машины из тех, что я видел в жизни, а повидал я их, право слово, немало. Повелитель присвоил вам звание капитана Мордора, если не ошибаюсь?
– Так точно, – блеснул военным прошлым Попов, сдерживая смех (не, Горгаз, это уж слишком, граждане), и даже прищелкнул каблуками, здороваясь.
– Нуменорец? – буркнул высокий, кутаясь в плащ.
– Нет, – слегка растерялся Серега, не зная, хорошо это или плохо.
– А тянетесь, как выпускник Арменелоской академии, – сплюнул высокий.
– Не обращайте внимания, капитан, – попытался сгладить неловкость орк, – у капитана Варка от сырости и холода ноет зуб, и он готов порвать любого, кто подвернется под руку. Неплохое состояние для штурма, не находите?
– Вам смешно, а я места себе не нахожу. Проклятое море.
– Если господин капитан позволит, – осторожно вмешался в разговор Анарион, – в моей походной аптечке есть щипцы для удаления зубов.
– Да лучше к орочьему коновалу, чем к нуменорскому инженеру, – желчно отозвался кавалерист. Анарион развел руками и отступил за спину Попову.
– Грызетесь? – К ним широким шагом приближался Энамир в сопровождении двух адъютантов.
– У господина Варка зуб болит, – мелко засмеялся Горгаз.
– А у господина капитана, я вижу, болит глаз. Эльфийская стрела? На излете? – прищурился полководец.
– Нет, дверной косяк, – солгал Серега.
– Главное, чтобы не орочий кулак. Ну ничего, злее будете, – хмыкнул Энамир, – прошу за мной, господа.
Они начали спускаться по противоположному склону дюны, и Серега увидел сквозь просветы между соснами однообразную серую поверхность, убегающую к неестественно ровному горизонту. Шум усилился, и вскоре путники вышли на пляж, усыпанный мелкой галькой. Длинные серые волны одна за другой с шипением и шорохом выбегали на него, чтобы тут же рассыпаться пеной и откатиться обратно. В лесу ветра не было, а здесь он тут же полез за шиворот и в рукава, напоминая, что еще далеко не май.
