– Господин, откройте, надо поговорить.
– Нет, Гудрон-батыр, извини. Если я открою, ты меня вытащишь, а я уже решение принял.
Урук замолчал, но с крыши не слез. Попов попробовал на ощупь вынуть один из приборов наблюдения командирского люка, ободрал пальцы, но все же добился своего. Теперь можно было разговаривать, не напрягая голос.
– Господин, что вы задумали?
– То, что говорил. Обрыдло мне в вашем замечательном мире. И знаешь, после этого решения, мне так легко стало. Значит – правильно делаю.
Орк посопел в раздумьях и неуверенно спросил:
– А как же Дина?
– Переживет, – Попов старался быть твердым, – я тут одну вещь придумал. Ты же пропасть хотел?
– Ну, хотел. А это здесь при чем?
– Если все получится, то будет взрыв. Все разнесет на мелкие куски. Тебя никто искать не будет. Куртку оставь на башне, и свободен.
Гудрон задумался уже надолго. От платформы пришла Дина:
– Что вы там возитесь в такой темноте? Идите ужинать, все остынет.
– Идем, идем сейчас, – отозвался урук, и девушка ушла. У Сереги защемило сердце – так захотелось прекратить геройство и вернуться в уже привычное тепло домика к любящей женщине и ее ужину. Попов даже положил ладонь на запорную рукоятку крышки люка, но сумел преодолеть себя.
Наверху ожил Гудрон:
– Мне придется предупредить Энамира.
– Это еще зачем? Не вздумай, Гудрон!
– А как вы хотели? Машина взорвется, кого-то может убить, начнется паника, гномы ударят из ворот. Нет, Энамир здесь, и я ему все расскажу. Если вас переубедить не удастся, придется всех убирать. Может быть, откроете? Пока я шум не поднял?
– Поднимай шум, объявляй тревогу. Я для тебя хотел лучше сделать. Несчастный случай, оба погибли, хоронить и искать некого.
– Я понимаю, господин. Но и вы меня поймите – здесь мои боевые товарищи. Я иду к Энамиру. Повремените со взрывом, пусть все уйдут.
– Ладно, – согласился Попов, – я жду.
Гудрон спрыгнул с танка и ушел в лагерь. Серега снова вызвал Этель. В этот раз «камера» показала уже знакомый сводчатый зеленый зал. Девушка о чем-то говорила с Орофером, и они одновременно повернулись к Попову. Этель отошла за спинку трона, а эльф несколько секунд рассматривал Серегу:
– Ты действительно решил уничтожить свою ужасную машину?
– Да. Не верите?
Орофер потер подбородок:
– Дело не в вере. Если ты соединишь два кольца – мордорское и наше – произойдет такой выброс энергии, что тебе не уцелеть, смертный.
Попов криво усмехнулся:
– Представьте себе, я об этом догадывался. Меня другое интересует – танк будет разрушен? Как мне Майрон говорил, вещи моего мира вашей магии не подвластны.
Эльф вздохнул:
– Не переживай. Кольца магические, но взрыв будет настоящим. Это не в гномий горн воды налить.
– Вот и замечательно. – Серега пытался быть бодрым и ироничным, но на душе все сильнее скребли кошки. Умирать совершенно не хотелось, и эльф это почувствовал. Лицо Орофера утратило последние следы суровости.
– Не хочу усомниться в твоем мужестве, человек, но серьезное дело ты задумал. Не скрою, мы очень хотели уничтожения или страшной машины, или тебя самого, но мы и предположить не могли, что ты сделаешь это сам. Сознаюсь – мне непонятны твои мотивы. Ты успешно воевал на стороне Врага, и, судя по железному кольцу, Тху предложил тебе самое ценное, с точки зрения человека, – бессмертие. И вдруг – такой поворот. Я предполагал какую-то хитрую мордорскую уловку, но сейчас вижу, что ты не лжешь.
Попов пожал плечами:
– У меня нет выхода. Я не хочу воевать за Мордор. Я не могу да и не хочу воевать на вашей стороне. Я не могу вернуться домой. Я не могу просто скрыться, меня непременно найдут. Что мне остается? Посоветуйте.
– И ты не боишься не быть?
– Боюсь, – вздохнул Серега, – пытаюсь скрыть, но боюсь.
Орофер встал с кресла и поклонился:
– Прощай, человек. Исправь зло, которое ты вольно или невольно причинил. Надеюсь, тебе хватит мужества.
Эльф повернулся и вышел. Этель продолжала стоять, вцепившись побелевшими пальцами в спинку и не глядя на Попова. Серега понимал, что надо что-то говорить, как-то прощаться, но слов не было. Неожиданно девушка всхлипнула и зажала рот рукой, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Попов сдернул с пальца кольцо, оставшись в полной темноте.
