Вокруг озера все было забито орками, однако к самим воротам они подходить боялись.
– Гномье постоянно вылазки совершает за ворота. Полка там узкая, не развернешься, несколько воинов в хорошем снаряжении могут держать любой отряд. Узость прохода уравнивает силы, – объяснил Сереге Гудрон.
– И как мы стрелять будем? – вяло поинтересовался Попов. – Мои снаряды за угол не летают.
– Придумаем что-нибудь, – бодро отозвался урук, – в конце концов, прорубимся через полку.
Солнце уже опустилось за скалы, и в ущелье вбежали темно-синие тени. Тут и там начали загораться костры, забренчала посуда. Гудрон пошел искать старшего, Дина занялась ужином, и Серега на какое-то время остался один. Оглянувшись по сторонам, он залез на танк и нырнул на место наводчика. Внутри машины было совсем темно, лишь синело в люках небо с уже проклюнувшимися звездами. Попов дотянулся через пушку и запер люк командира, задраил крышку своего и остался в абсолютной темноте и полном одиночестве. Шум лагеря почти не проникал в машину. Серега вытащил из потайного кармашка эльфийское кольцо и надел на палец.
– Этель! – приказал Попов, и кольцо послушно распахнуло «экран» на стенке башни. «Камера» подскочила над Туманными горами, показав еще освещенные заходящим солнцем ледники Багрового рога, и скользнула вниз к серебрящемуся Андуину. На левом берегу была уже настоящая ночь, понять, над чем движется «камера», было невозможно. Через пару секунд она «влетела» в скудно освещенное помещение с низким потолком и полукруглым окном, под которым на широкой скамье сидела и что-то шила Этель. Все то же простое льняное платье с длинными рукавами, те же изящные кандалы на запястьях с тонкой посеребренной цепочкой.
Девушка вздрогнула, опустила шитье на колени, подняла голову и посмотрела с «экрана» на Попова:
– Доброй ночи, Сережа. Где это ты? Темно совсем, тебя почти не видно.
– Ночь же, – пошутил Серега, – это я в танке закрылся, не переживай. Зато никто не мешает.
– Мне тоже никто не мешает, – улыбнулась Этель, – можем хоть до утра разговаривать.
– Тебя так и держат в камере? Не верят?
– Не доверяют, – уточнила девушка, – и это не камера. Это отдельная комната в доме Орофера.
– Которая запирается на ключ, – покачал головой Попов, – хрен редьки не слаще.
– Я хотя бы среди своих, Сергей. А ты так и служишь Мордору? Не устал?
– Устал. Но к таким своим я тоже не хочу, Этель. Я вообще от вашей резни устал.
– Когда мы одолеем Тху и Лугбурз падет – настанет мир для всех.
– То же самое мне Майрон говорит – разобьем эльфов, и настанет всеобщее благоденствие.
– Это ложь, Сергей!
– Может быть, – согласился Попов, – но я не для спора хотел тебя увидеть.
Этель замолчала и заметно напряглась:
– Я слушаю тебя.
– Я хочу проститься и прощения попросить за все.
– Не поняла, – удивилась девушка, – ты как будто умирать собрался.
– Собрался, – подтвердил Серега.
– Зачем?
– Устал служить Злу! – продекламировал Попов. – Так у вас говорят?
– Что ты задумал?
– Хочу бабахнуться как-нибудь поэффектнее. Вот эта ваша золотая безделушка, кроме дальней связи, что-нибудь такое может?
– Я не знаю. Орофер сказал, что это одно из «пробных» колец, на которых Келебримбор упражнялся, прежде чем перейти к созданию колец Власти.
Аккуратно правой рукой Серега достал железное кольцо и показал девушке:
– Видно? Майрон говорит, если эта волшебная штучка и ваше кольцо соприкоснутся, будет очень страшно. Можешь спросить у этого своего Олигофрена, что будет, или он уже дрыхнет?
– Орофера, – машинально поправила Этель и на секунду задумалась, – я попробую, Сергей. Ты можешь подождать?
– Могу, – усмехнулся Попов, – времени у меня теперь – вагон и маленькая тележка. Вечность впереди. Ищи его, спрашивай, я через полчасика опять на тебя выйду.
Этель встала, и Серега разорвал связь. Рассовал кольца по карманам, и почти сразу над головой Попова раздался осторожный стук.
– Кто там? – крикнул Попов. Как и ожидалось, ответил приглушенный броней голос Гудрона:
– Вы здесь, господин?
– Нет, – съязвил Серега, – здесь папа римский.
– Что случилось? Не можете открыть?
– Ничего не случилось, Гудрон! Я отсюда не выйду!
