– Красиво. А дальше куда?
– Все отдышались? Если так, пошли, время уже за полдень.
Гудрон повел отряд вдоль южного края стены, отсчитывая расщелины. Серега уже сильно замерз на пронизывающем ветру, свистевшем над гребнем Эред-Литуи. Арета тоже дрожала, а Снежинка в голос ругала урука:
– Да ты с ума сошел, клыкастый! Не мог сказать, чтобы мы теплые вещи сверху упаковали? Холод собачий! Ребенка заморозим и сами замерзнем!
– Я не ребенок, – храбро пискнула синими губами Арета.
– А наш храбрый урук – ребенок! По соображалке, – продолжала бушевать кхандка, перекрывая свист ветра.
Гудрон оправдывался:
– Ну, прости меня. Не думал, что так холодно будет. Уже недалеко осталось.
– Я и говорю, что ты не думал. А стоило бы иногда!
Наконец урук нашел нужную расщелину. Дно ее круто уходило вниз, и было засыпано мелким гравием. Скользя по осыпи, путники съехали сразу на пару десятков метров к большому валуну. Сразу стало тепло, ветер теперь гудел поверх расщелины. Отдышались, растерли замерзшие лица и руки.
– Ну ты и проводник, клыкастый, – продолжала ворчать Снежинка, – далеко еще?
– Уже нет, еще парочку таких валунов обойдем, и мы на месте! Потерпите, пожалуйста.
Слова урука оказались не просто утешением, а чистой правдой. Через два валуна отряд оказался в широкой ложбине, заросшей мелкой густой травкой. Нижняя часть ложбины упиралась в глухую высокую стену, закрывавшую вид на юг, в Мордор, но позволявшую солнечным лучам согревать каменные стены и лужайку. В верхней части ложбины темнел вход в пещеру. Орк махнул лапой:
– Нам туда.
Перед самым входом скальный выступ образовывал своеобразный порожек, перешагнув который они оказались в невысоком каменном гроте. Ровный пол, засыпанный песком, уводил в глубь горы.
– Вот твое убежище, – повел лапой Гудрон, – со стороны Мордора сюда подняться нельзя, только взлететь. Зато с юга светит солнце и идет теплый воздух. Путь на ту сторону ты помнишь. В глубине пещеры шагах в тридцати – родник, слышите? Вода бьет прямо из камня и стекает куда-то дальше под скалу. Палатку сейчас поставим в боковом гроте. Мы тут еще давно сложили очаг с друзьями. Дым вытягивает в трещины на вершину скалы, а там его подхватывает ветер, с которым мы так неудачно познакомились. Тяга изумительная, как в кузнечном горне, а дым не видно.
Снежинка медленно повернулась к орку:
– А скажи-ка мне, клыкастенький, чем я топить буду? На ту сторону в Зеленолесье к эльфам за дровами бегать? Или гномы мне уголька нарубят? Не задумывался?
Гудрон успокаивающе поднял обе лапы:
– Все гораздо проще. Сразу за родником будет большой круглый грот, почти зал. Там на полу – двухметровая толща камыша и сухих веток. За год не пережечь.
– Откуда? – хором воскликнули все трое.
Урук развел лапами:
– Мы с ребятами долго думали, но на ум только одно приходит – родильная камера драконов.
– Что? – Это опять мы хором.
– Родильная камера. Самка дракона здесь яйца высиживала. Очень удобная пещерка. А камыш и хворост – бывшее гнездо.
– И ты хочешь сказать… – набрала воздуха в грудь кхандка.
– Нет, нет, что ты, – замахал лапами Гудрон, – гнезду тысячи лет. Она не вернется.
– Ну, клыкастый, смотри, – погрозила внушительным кулаком Снежинка, – Арета, не стой столбом, помоги распаковать тюки.
– А как же вы эту пещеру нашли? – заинтересовался Серега.
– О, – обрадовался орк, – это интереснейшая история. Значит, дело было так…
– Потом расскажешь, – рыкнула на урука кхандка, – палатку ставь, а то ты в темноте будешь с горы слезать!
Под активным руководством Снежинки всего за полчаса палатка была поставлена, тюки распакованы, съестные припасы сложены в прохладном боковом коридорчике и даже повешен полог над входом. Серега присел было на камешек отдохнуть, но Арета потянула его за рукав:
– Извините меня, господин, но им надо попрощаться. Давайте отойдем.
Попов смутился:
– Спасибо, что сказала. Я бы сам не додумался.
Они отошли вверх по расщелине за огромный валун. Серега устроился на камне, а Арета тут же взобралась ему на колени. После первого долгого поцелуя капитана Мордора вдруг заела совесть:
– Погоди, Арета. Я совсем запутался. В моем прошлом мире осталась девушка, которую я любил. В этом мире до тебя я успел полюбить еще двух женщин. И вот теперь – ты, и тебя я тоже хочу, вопреки всем доводам разума. Я запутался, и мне кажется, что я поступаю не совсем правильно.
