* * *
В путь тронулись рано, едва солнце оторвалось от горизонта. Гудрон выпряг из повозки лошадей, и теперь на них ехали женщины. Миновали цепочку постов и потрусили, не торопясь, вдоль склона, постепенно забирая вверх. Через два часа такой езды перед ними внезапно открылось небольшое прозрачное озеро. Урук спрыгнул с лошади, беря ее за повод:
– Вот сюда, на озерко, мы с вами и ездили, господин. Купались, отдыхали, веселились до вечера. Если хотите, можете здесь остаться, мы вас на обратном пути заберем. Только с купанием аккуратно – вода холодная, как бы ноги не свело.
– Нет, – отказался Серега, – скучно. С вами поеду.
– Только не поедете, а пойдете, – усмехнулся Гудрон, – дальше на лошадках ходу нет.
Ведя животных в поводу, они обошли озеро и в его верхней части наткнулись на шумный горный ручей, питавший водоем. Лошади едва протиснулись в узкий проход между камнями, за которым начинался настоящий лабиринт из огромных валунов. Ручей шумел где-то внизу, под камнями. Урук вел компанию по лабиринту, ориентируясь на какие-то свои, невидимые остальным приметы. Пару раз протиснулись в каменные ворота с округлыми, отшлифованными водой краями.
– Здесь весной ужас что творится, – пояснил Гудрон, – талая вода идет. Сейчас от нее только ручей остался, а к осени и он пересохнет.
Наконец путники выбрались из лабиринта и оказались в узком глубоком каньоне, по дну которого бежал все тот же поток. Ущелье, изгибаясь, уходило вверх по склону, оставляя людям не более трех метров в ширину. Стенки каньона в верхней части почти сходились, и там, на тридцатиметровой высоте, ущелье можно было просто перешагнуть. Устье ущелья смотрело точно на север, и солнце никогда не пробивалось в сумеречный мир. Вдоль ручья на камнях выживали только мох и лишайники, да у самого входа пыталась расти какая-то чахлая травка. Вот на этом травяном пятачке Гудрон и остановился:
– Привал. Надо передохнуть, дальше трудно будет идти.
После отдыха начали карабкаться вверх по дну каньона, и тут пришлось попыхтеть. На полуторакилометровый путь ушло больше трех часов, но в полдень ущелье все-таки завершилось отвесной скальной стенкой, с которой падал водяной пылью ручеек.
– Ого, – задрал голову Попов, – да тут даже верхнего края не видно. Да еще и вода. Гудрон, ты веревки взял? Учти, я в альпинизме не очень-то.
– Не переживайте, господин, веревки не понадобятся, – отозвался орк, снимавший тюки с лошадей, – есть тут один проход.
Лошадей стреножили, распределили груз. Гудрон шагнул к каменной стенке и пропал. За ним последовали Снежинка и Арета. Капитан Мордора шел замыкающим и, только приблизившись вплотную к скале, увидел узкую щель, уходящую вправо параллельно стене. Свалившиеся в щель камни образовали подобие крутой лестницы, по которой пришлось взбираться добрых полчаса. Попов явственно почувствовал, как хорошо он жил последние месяцы. От физической формы, набранной в училище, остались жалкие обрывки. Пот заливал глаза, сердце колотилось в ребра, дыхания не хватало. Стиснув зубы, он пытался не отстать от бодро мелькавших перед глазами замшевых сапожек Ареты, но через десять минут сдался и пошел своим темпом. Девушка убежала вперед и вверх.
Все кончается в жизни, кончилась и каменная лестница. Сереге показалось, что он выскочил на плоскую крышу многоэтажки. После сумрака каньона солнце ударило по глазам, заставив прищуриться, а ледяной ветер перехватил дыхание. На запад и восток, сколько хватал взгляд, вытянулась рассеченная трещинами каменная поверхность, в углублениях которой еще оставался ноздреватый рыхлый снег. На севере далеко внизу за краем гранитной «крыши» расстилалась степь, а по горизонту расползалась синяя полоса знакомого леса. За спиной довольно засмеялся Гудрон:
– Вот мы и на вершине северной Стены, господин. Нравится?
– Потрясающе. А вон тот лес на горизонте?
– Зеленолесье. Эльфийское укрывище. Там даже деревья за них воюют. Вы лучше на юг посмотрите.
Попов послушно обернулся. Каменная крыша простиралась еще метров на сто, постепенно понижаясь и позволяя увидеть пустынную равнину Мордора с громадой Ородруина. Игрушечным домиком на фоне вулкана смотрелся Лугбурз. На юго-востоке в туманной дымке поблескивал краешек Нурнена.
