Тем временем Бог все же решил посмотреть, чем занимается дьявол… Оркестр каждого народа играл свою музыку, и громкая и безобразная какофония разбудила божество. Бог увидел группы танцоров, которые хоть и плясали бок о бок, но не смешивались и были друг другу совершенно безразличны. Тогда Всевышний решил сыграть шутку с дьяволом: он встряхнул своей бородой, и на землю посыпались мириады светлячков. Их свет отражался в глазах то одних, то других приглашенных на бал. Пелена спала с их век, и все танцующие поняли, что они находятся в аду. Они стали умолять Господа спасти их. И тогда Бог повелел несчастным «поженить» их музыку. Скрипки бросились на помощь раковинам, раковины позвали на выручку барабаны, барабаны обратились к фортепьяно, фортепьяно поддержало калебасы, калебасы окликнули флейты, флейты прихватили трубы — и все вместе они сыграли прекрасную мелодию, которая растрогала сердце Господа. Бог был настолько счастлив, что делал подарки всем и исполнял любые желания людей. Жительницы Карибских островов, европейки, африканки, индианки, китаянки и обитательницы Ближнего Востока перемешались с мужчинами всех рас, чтобы произвести на свет удивительное потомство. Таких детей еще не видывал мир. Никто не знал, как их называть. И пока все думали, как называть новорожденных, дьявол воспользовался моментом и дал им свои имена: одних он нарек «мулатами», других — «островитянами», третьих — «освободившимися», а остальных — «ублюдками». Ему вновь удалось всех разделить, и хитроумный демон ликовал. Бог испортил мой бал, но и я отравил ему праздник! И это правда! История с цветом кожи уничтожила атмосферу доверия, и мужчины начали вырождаться в диких зверей. И тогда женщины задумали вернуть своим спутникам человеческий облик. О, сколько несчастья выпало на их долю!
Дьявол раздавал мужчинам ром утром, днем и вечером. Он добавил огня в их мозги, и они стали способны на самое отвратительное насилие. По привычке мужчины продолжали создавать семьи, но вели себя со своими женами как хозяева и господа, не считающиеся ни с кем, кроме себя. Они не признавали за женщинами никаких прав, кроме права рожать детей и воспитывать малышей порой безо всяких средств. Мужчины играли в кости. Они вели разгульный образ жизни, распутничали, бегая за каждой юбкой. Они возвращались поздно вечером и будили несчастных жен лишь для того, чтобы те сняли с них сапоги и накрыли на стол. Мужчины охаживали женские спины толстыми палками и наводили ужас на детей, раздавая зуботычины и пинки.
А женщины стойко сносили невзгоды. Достаточно часто они оказывались с кучей ребятишек от разных отцов. Такой отец приносил в дом лишь банку консервированного молока, пару краюх хлеба, иногда он выкладывал на стол кусок свинины или две-три рыбины. Деньги, о них даже не будем говорить! Легче сосчитать зубы во рту у курицы или встретить негра с голубыми глазами! Женщины молились. Они призывали на помощь доброго Боженьку, они призывали Сатану. Ни тот ни другой не отвечали на их страстные молитвы, и женщины выкручивались как могли, чтобы выжить и прокормить семью. Годами женщины проклинали свою судьбу.
Наконец женщина решила самостоятельно искать дорогу к спасению. Она оставила мужчину погибать наедине с бутылкой рома и отправилась, одинокая странница, за своей удачей. Ей повезло: нежданно-негаданно удача явилась из-за моря. Денежный дождь в виде всевозможных пособий пролился на вечную страдалицу. Вначале женщина не знала, как распорядиться этой манной небесной. Она накупила золотых украшений и прекрасных платьев. Но постепенно поняла, что средства следует расходовать с умом, и тогда можно построить семью без мужчины. Мужчина приходил, уходил, вновь возвращался, кружась вокруг женщины, как птица, лишенная гнезда. Порой бывшая сожительница выгоняла его навсегда. Изгнанный из рая, мужчина мог без помех влачить свою бесполезную жизнь, сотканную из маленьких бессмысленных радостей: бесконечной игры в домино, воскресных футбольных матчей, походов в лес на охоту или рыбной ловли в открытом море. Мужчина верил, что он всесилен, и чем больше он в это верил, тем выше поднималась вокруг него стена одиночества. Порой его собственные дети отворачивались от него и презрительно сплевывали на землю. Мужчина рычал от ярости: «Это я, твой папа!» — никто не обращал внимания на его боль. Он метался от женщины к женщине, как заведенный, но ни одна из них не могла утолить его жажды. Чем больше женщин он встречал, тем больше он желал их.
