– Все в порядке, Богдан. Ей это по кайфу, – сказал я тогда.
Но ведь так и было! Так должно было быть!!! Ну почему я словно забыл все это? Как можно это забыть? Как можно было полюбить шлюху? Как мы могли встречаться после того, что произошло?
Меня бросало в дрожь. Я впервые трезво посмотрел на вещи. Почти не понимая, куда иду, я шел все дальше и дальше, пока не уперся в стену незнакомого дома.
Стена… Она была грязной и ущербной. Я прикурил новую сигарету от старой и, пытаясь собраться с мыслями, долго стоял, уставившись на пожелтевшее объявление, приклеенное к стене скотчем. На нем был нарисован стройный женский силуэт, внизу – надпись: «Похудей без диет, без лекарств, без физических нагрузок». Оно было оборвано с левой стороны, у женщины на рисунке не было головы, и я сорвал его полностью.
Катя…
Во дворе дома стоял ларек. Я подошел к нему и хрипло сказал пожилой продавщице:
– Дай водки. Бутылку.
– Из дорогих или дешевую?
Я не стал отвечать. Продавщица подождала немного и спросила у меня:
– Может быть, «Немирофф»? Есть пшеничная, есть острая, с перцем.
Да. Именно с перцем. В самую точку.
– Давай. И стаканчик.
Я сел на скамейку и стал пить водку. Она была ужасной, но другую я пить бы не смог. Только эту.
На лице появились слезы, но я их не вытер. Мне наплевать на всех. Положив под голову правую руку, я прилег на скамейку. Мимо прошел мужик в очках.
– Развели наркоманов, – буркнул он, плюнув себе под ноги.
– Пошел вон, козел, – сказал я.
Мужик остановился и злобно прошипел мне, цедя слова:
– Юноша, придержи язык. Как ты разговариваешь?
Катя…
– Я сейчас встану и разобью эту бутылку о твою голову, – очень тихо сказал я.
Мужик посмотрел на меня. Мы встретились глазами, и он не выдержал, отвел взгляд. Не глядя больше в его сторону, я снова налил водку в стаканчик. В бутылке осталось меньше половины. Надо было идти. Куда-нибудь. Сидеть я не мог.
Опьянение пришло незаметно. Я переходил дорогу и вдруг понял, что уже пьян. Но легче не стало. Стало еще больнее. Зато я мог все. Я точно знал, что могу все. Кроме одного – я ничего не мог забыть.
Катя…
Взглянув случайно на свои руки, я заметил спекшуюся кровь на ладонях. Странно, но мне не хотелось ее смывать. Это было как напоминание, как печать Каина. Но стрелял не я. Хотя мог. Мог выстрелить. Когда Иван падал на землю, заляпав кровью паркет и мои руки, я испытал кроме брезгливости и страха большое удовлетворение.
На миг я увидел Катю в гробу. С венком, опоясывающим голову, и со свечкой в скрещенных руках.
Катя… Я хочу, чтобы ты умерла.
С каждым шагом я шел все медленнее, пока совсем не остановился. Чувство того, что я могу все, овладело мной полностью. Впереди меня шла девушка. Из-за спины я видел ее холеную руку с золотыми перстнями, когда она затягивалась сигаретой.
Я неровно побежал вперед и, обогнав ее, остановился. Теперь я видел лицо. Она была похожа на Катю, похожа фигурой и прической. Проходя мимо меня, она скривила губы. Я был грязен и избит, я не нравился этой твари, и поэтому пошел за ней. Вокруг было слишком много людей, но она специально для меня совсем скоро зашла в подъезд девятиэтажного дома. Я зашел следом.
Она вызывала лифт и, увидев меня, брезгливо поморщилась. Это снова напомнило мне Катю.
– Ты сука, – сказал я, подойдя вплотную.
Мне понравился ее испуг. Она попыталась прикрыть рукой золотую цепочку, висящую на шее.
Мне стало обидно. Такие, как она, – паразиты на теле общества. У них есть богатые любовники, они ходят в золоте и считают, что могут всех купить. Только не всех. Далеко не всех.
– Я… Я закричу, – сказала она.
А я взял и, ни слова не говоря, ударил ее. Она красиво падала. С нее сразу слетела спесь. Лицо стало на удивление детским.
– Если ты крикнешь, я размажу тебя по стене! – выкрикнул я. – Заходи в лифт.
Она заколебалась, и я просто втолкнул ее в раскрытые двери лифта.
– Что ты хочешь делать? – проблеяла она.
Я совершенно не представлял, что я хочу сделать, но, посмотрев на ее глубокое декольте, нажал на кнопку девятого этажа и молча стал рвать на ней блузку. Она начала кричать. Я зажал ей рот рукой и воскликнул:
