– Все вы суки. И ты, и Катя. Ты поняла?
Золотая цепочка с крестом упала мне под ноги. Туда же полетела и блузка. На мгновение мне стало страшно. Я понял, что не просто пьян, а пьян до беспамятства. Но руки продолжали срывать с нее одежду.
Лифт приехал на девятый этаж. Двери раскрылись, и я увидел двух мужиков на лестничной площадке. Она тоже их увидела. Я рванулся вперед и ударил одного из них головой. Второго не достал – он увернулся и левой рукой ударил меня в солнечное сплетение.
– Тут девушка! – закричал первый. – Посмотри…
– Помогите… – всхлипнула она, пытаясь прикрыть свою грудь. – Он чуть меня не…
Я оттолкнул второго мужика и бросился вниз по лестнице.
– Беги за ним! – крикнул первый мужик. – Я позвоню ментам!
На втором этаже я упал, но сразу же поднялся. Преследующий меня мужик был совсем рядом, но выбежав во двор, я кинулся напролом через кусты и быстро от него оторвался.
В конце концов, я очутился в детском садике. В углу стояла развалившаяся беседка, и в ней я просидел не меньше часа. Затем, стараясь не идти по центральным улицам, пошел к своему дому.
Безысходность… Что, ну что же мне теперь делать?!!
Я хотел забыть весь сегодняшний день, весь, полностью. Ну на кой черт сдалась мне эта подруга? Неужели я изнасиловал бы ее?
Ответ я знал и поэтому засмеялся. Да, мог изнасиловать. Да, мог убить Ивана. Да, я действительно мог все.
Всего лишь пять часов вечера. Нет, уже пять вечера. Надо идти домой. Будь что будет.
Постепенно я стал приходить в себя. Подходя к своему дому, я достаточно ясно понял, что должен сделать. Эта мысль больше не пугала меня. Что меня теперь могло напугать? Лишь бы меня уже не ждали дома…
Возле своего двора я заметил плотную фигуру Шведа и чуть не подошел к нему. Затем передумал. Зачем?
Швед был не один. Из-за его широкой спины выглядывал Глайзер. Оба шатались. Так же, как и я. Как тогда сказал Щорс: «Что-то мы слишком много пьем». А другие даже не заметили этой фразы. Почему так?
В моем подъезде околачивался Стас.
– Омар, – подбежал он ко мне, – ну ты страшен!!! Где ты был?? Я два часа тебя жду! Почему ты ушел? Что там вообще произошло?
– Ничего, – сказал я. – Не суетись.
– Я же тебе говорил… Помнишь, тогда? А ты в меня пивом…
– Дай мне сигарету, – глухо произнес я.
– Держи. Представляешь, «Скорая помощь» приехала только через сорок минут. Катя и Лена, ну, подруга Бита, его перевязали, но крови все равно он много потерял…
– Он что, живой? – равнодушно спросил я.
– Когда «Скорая» приехала, был еще живой. Ну, а потом уже не знаю.
Я прислонился к перилам:
– И что ты хочешь?
Стас заметно растерялся:
– Как же? Ты-то как?
– Никак! – заорал я. – Жить я не хочу, понимаешь?
– Кирилл, ты что? – испуганно сказал Стас. – Да плюнь ты на нее! Смотри, сколько других вокруг.
Я рассмеялся и сказал:
– Ладно. Шучу я. Можешь идти домой. Со мной все в порядке.
Он не поверил.
– Нет, – сказал Стас. – Что случилось, расскажи?
– Знаешь что, – произнес я. – Будь другом, купи мне какое-нибудь сильное болеутоляющее. Дома ничего нет. Купи.
– Лекарство?
– Да. Аптека там, через дорогу.
Стас замялся и, хмурясь, бросил:
– Какое лекарство? От чего?
– Скажи от головы. Голова очень болит.
– Хорошо. Домой-то сам поднимешься?
Мне очень хотелось избавиться от него. Постаравшись улыбнуться, я сказал:
– Конечно. Не такой уж я пьяный.
Стас спустился вниз. Глубоко вздохнув, я вошел в свою квартиру. Мне нужен только покой. Покой. Покой.
Катя…
Когда она впервые сказала, что любит меня, мы были с ней в Уманьском заповеднике. Мы долго ходили по парку и, устав, сели на скамейку возле большого фонтана. Там она обняла меня и прошептала:
– Я люблю тебя.
Записка? Нет, не надо. Или написать?
– Если ты меня бросишь, я умру, – тихо добавила она.
Я просто прижал ее к себе.
– Знаешь, я так хочу, чтоб это никогда не кончалось!
– Что именно?
Какое лезвие взять? Не хочу, чтобы было больно.
– Ну, все это… – обвела рукой вокруг Катя. – Такой вот закат, такой вечер. Ты рядом…
И в самом деле – не больно. Спать захотелось. Что же ты сделала, Катюша?
Все……………
