— Лоун идёт. Иоганн, это по твою душеньку.
Лейтенант Скобенюк вошёл на площадку перед блиндажом, придерживая «сайгу» локтем.
— Сержант Херст, — позвал он Иоганна, — я попрошу… нам нужно поговорить.
— Да, товарищ лейтенант, — Иоганн подошёл к офицеру, и они вместе скрылись за блиндажом. Андрей, Джек и Ник проводили их одинаково удивлёнными взглядами.
— Что ему нужно? — спросил Ник. Андрей пожал плечами:
— Может быть, хочет поговорить о праздновании Нового Года?..
…Скобенюк выглядел смущённым. Прищурил глаза в мутное преддождевое небо, нагнулся, подобрал камешек. Кинул его в лежавшую у дорожки консервную банку-плевательницу, отряхнул руки. Иоганн ждал.
— Капитан Фишер рекомендовал мне вас, как лучшего сержанта взвода, — Иоганн сохранил каменное лицо, хотя слышать ему это было приятно, и он про себя повторил капитанскую характеристику с удовольствием. — Видите ли, сержант… — Скобенюк удлинил поясной ремень. Укоротил. Чертыхнулся, удлинил снова — как надо. — Видите ли, сержант, вы, конечно, видите, что я — не «витязь».
— Не все офицеры — «витязи» или хускерлы, товарищ лейтенант, — возразил вежливо Иоганн.
— Я знаю… Я получил звание две недели назад — получил поручика после окончания Рязанского училища, вы знаете о таком?
— Конечно, товарищ лейтенант.
— Назначение сюда было для меня неожиданным, — продолжал лейтенант. Я рассчитывал служить в наших десантных частях. Не в конфедеративных. Более того — я совершенно не представляю на практике специфики боёв здесь. Я хочу обратиться к вам, сержант, за помощью и советом.
— Товарищ лейтенант?..
— Пройдёмте ко мне, хорошо?
* * *
Старик-махди сидел за столом — и поднялся, когда офицер и сержант вошли. Из-под седых бровей, больше похожих на усы, которым захотелось вдруг поменять место, смотрели тёмные безразличные глаза с белёсой мутью начинающейся катаракты. Старик поклонился вошедшим.
— Он говорит, что знает, где капитан Визен, — Скобенюк сел за стол и положил на него кулаки. — Садитесь, сержант.
— Благодарю, товарищ лейтенант… — Иоганн рассматривал старика в упор — холодным взглядом. — Позволите мне с ним поговорить?
— Конечно, — лейтенант кивнул.
Иоганн подошёл к старику вплотную — так, что тому пришлось задрать голову.
— Ты врёшь, — сказал Иоганн на лингва-франка. — Ты не можешь этого знать.
— Я знаю, господин. — старик поклонился. — Он у нас в деревне, в Нирде. Он будет там ещё два дня. Он отдыхает.
— Почему ты пришёл к нам? Вокруг много солдат, — Иоганн не сводил со старика глаз. — Они все будут рады, если это правда.
— Я узнал, господин, что Визен убивал ваших людей первыми, когда появился тут. Вы любите мстить. Я подумал — вы будете рады отомстить.
— Так, — Иоганн чуть отошёл, отвернулся, потом снова посмотрел на старика. — А почему ты вообще пришёл?
Старик помедлил. И ответил тихо:
— Визен погубил троих моих сыновей. Они были здоровые. Совсем. Это очень редко сейчас у нас. Он их погубил.
— Ты не сказал — «убил», — вдруг уточнил Иоганн. — Погубил — это как?
— Он обещал им богатство, рабов, еду… если они пойдут в отряд. Мои сыновья пали от ваших пуль.
— И всё-таки ты ненавидишь не нас, а Визена? — продолжал допытываться Иоганн.
— Кто из вас знал, что убивает их? — вздохнул старик. И неожиданно продолжал, глядя прямо в глаза швейцарца — продолжал по-французски! — До того, как всё это случилось, я учился в Париже, северянин. А потом работал там в риэлтэрской конторе. Я голосовал за Мари Ле Пэн…[10] ты не знаешь, кто это, конечно, но я голосовал за неё, потому что надеялся… да, надеялся… — он покачал головой — медленно, устало. И перешёл на лингва-франка вновь. — Однако, к чему всё это? Тот мир ушёл. Я старый дикарь из вырождающегося на глазах народца, дикарь, у которого убили сыновей. Но я знаю, что есть те, кто их убил — а есть виновники их смерти. Накажи их, северянин. Убей их. Я прошу тебя.
Поражённо смотревший на старика Иоганн задумался. Потом — повернулся к Скобенюку:
— Мне кажется, он не врёт, товарищ лейтенант.
Скобенюк кивнул задумчиво. Спросил:
— Как вы считаете, капитан Фишер разрешит…
— Капитан Фишер разрешит, — согласился Иоганн. — Этот Визен давно уже нас… утомляет.