— На твоей дороге свет клином не сошелся!
— Поедем на Турксиб, — это не то, что твоя дорога паршивая!
— Там рубли подлиннее будут…
— Постойте, — поднимает руку Макаров, стараясь успокоить рабочих. — Скоро явится Федоров. Я получу у него деньги и всех рассчитаю.
Воспользовавшись наступившей тишиной, он продолжает:
— А что касается Турксиба… Не всем же на Турксибе работать. Здесь тоже большое дело начинается. Пятилетка — это ведь для всей страны.
— Ты брось нам зубы заговаривать, — кричит в ответ Куркин. — Нечего нас за Советскую власть агитировать. Мы люди вольные. Где хотим, там и работаем. Давай расчет, и точка!
Их попросту опьяняет беспомощность Макарова, возможность безнаказанно покуражиться. Они наступают все яростней и злей.
— Гони монету! Расчет!
К Макарову тянутся руки, хватают его за галстук.
— Назад! — кричит побледневший Николай. — Вы что, с ума сошли?
— Я прошу не сорить и не курить, — дуть не плача, просит Наталья. — Полдня провозилась.
Она выходит из своего укрытия в белом стареньком платьице, какая-то особенно домашняя, в шлепанцах на босу ногу, с веником в руках. Часто моргает, между ресницами чуть-чуть поблескивают слезы. В комнате воцаряется тишина. Парнишка в белой рубахе и лаптях, стоявший впереди, смотрит на нее, разинув рот. В руках его зеленый галстук Макарова. Парень вынимает изо рта цигарку и старательно плюет на нее.
Макаров, тяжело дыша, выходит из-за стола. Волосы его слиплись на лбу, лицо побледнело. Он вплотную подходит к Куркину и смотрит на него в упор.
— Летун! — презрительно бросает он. — Можешь уходить. Без тебя дорогу построят.
И вдруг стоящий позади Куркина высокий парень с силой ударяет о пол своей фуражкой.
— К черту! — отрывисто выкрикивает он. — Я остаюсь.
— Я тоже, — тотчас подхватывает Маруся, поднимая на Макарова черные глаза.
— И я! И я! — раздаются восклицания, и возле высокого паренька сбивается тесная группа.
Рабочие как бы разделились на две группы. Возле Куркина стоят его приверженцы. Они, видно, не изменили своего решения.
Макаров хочет что-то сказать, но в это время дверь в контору широко открывается. Рабочие расступаются, давая возможность вновь прибывшему пройти вперед.
Проталкиваясь, к Макарову приближается здоровый детина с лихими запорожскими усами в широких, заправленных в брезентовые сапоги брюках.
— Кладовщик его величества — Борисенко, — представляется он, внимательно всматриваясь в Макарова. — Вас вызывает прораб.
— Может быть, просит? — вежливо осведомляется Наталья, подметая окурки.
Борисенко изумленно поднимает брови.
— Та я ж так и хотел сказать, просит! Именно просит!
Макаров подходит к высокому пареньку, стоящему у стенки.
— Будете бригадиром, — вполголоса бросает он. — И я хочу попросить вас…
— Солдатенков, — услужливо подсказывает Маруся. И тихонько добавляет: — Сережа.
— Пойдемте со мной, — заканчивает Макаров. — И ты, Николай. — Они выходят все вместе и направляются к соседнему домику. У входа все останавливаются. Макаров и Борисенко входят в дом.
Наталья остается одна с бригадой Куркина.
— Перестань дымить, — неожиданно орет Куркин на какого-то хлопца, не выпускающего изо рта цигарки. — Точно труба дымачит.
Парнишка, покраснев, пятится к дверям.
— А может, в самом деле остаться, — всей пятерней почесывает затылок Куркин. — Опять дорога, пересадки. Как ты думаешь, девушка?
— Макаров сказал, получите расчет, — не разгибаясь, отвечает Наталья. — Идите лучше складывать вещи.
…Федоров оказался невысоким старичком с морщинистым розовым лицом, поросшим седой щетиной. Борисенко сразу принялся вскрывать ножом консервную банку.
Макаров успел заметить стоящую возле мазанки грузовую машину и поискал глазами шофера, но его в комнате не оказалось.
Десятники уже густо храпели, за исключением Родионова, сидевшего у стола с крайне независимым видом.
Федоров свернул цигарку, закурил, а потом хитро прищурился на Макарова.
— А я ведь об этом знал. Сколько уже просился с этой дурацкой дороги, вот и дождался.
— Вы получили деньги? — без обиняков спросил Макаров.
Федоров изумленно глянул на Макарова.
— Дороги вси однакови, — заговорил Борисенко, выкладывая на тарелку бычки. — Насыпи, выемки, пылюка и выговоры от начальства!
