— Отлежишься, выйдешь — познакомь, — попросил Бубенец. — Помоги, как фронтовик фронтовику. А я и долгу не останусь.
«Кажется, подходящий парень, — размышлял Караулов. — Только бы уговорить за город выехать, а там я его живо усоборую. Хорошо, что номерные знаки у меня здесь…»
— Знаешь что, друг, — заговорил он, как бы сдаваясь на просьбу фронтовика. — Ты когда сегодня кончаешь?
— Поздно. До полуночи, а то и позже провожусь. Город я еще слабо знаю.
— Сумеешь выкроить с час времени, так примерно около десяти-одиннадцати?
— С час, сумею. Даже больше можно. Скажу, что запутался — город незнакомый, ночь…
— На час, больше ее не надо, — заверил Караулов. — Тут совсем близко, под городом, в колхозе — вино. Восемь бочек. Обещал председателю вывезти. Он мой приятель, да вот, видишь, заболел. А подводить человека не хочу. Рублей четыреста отхватишь.
— Здорово! — загорелся Бубенец. — А с путевкой как?
— Все будет в порядке. Не первый раз, — успокоил Караулов. — Часов в десять подъезжай. А не подведешь?
— Ни в жизнь не подведу, — пообещал Бубенец.
— Только, смотри, в гараже об этом ни гу-гу!
— Ну, что я маленький, что ли?
— Договорились!
— Только как же, ведь ты больной?! — забеспокоился Бубенец. — Тебе лежать надо.
— На фронте, бывало, сам ранен, а товарища, потерявшего сознание, на себе тащишь, — прочувствованно, словно и впрямь ему приходилось совершать такое, проговорил Караулов. — Большое дело — поддержка друга в трудную минуту. А ведь мы с тобой фронтовики. Помочь друг другу обязаны.
— Ну, большое тебе спасибо, — с радостным видом поблагодарил Караулова Бубенец. — До самой смерти этой услуги не забуду. В долгу не останусь.
— Пустяки, сочтемся, — благодушно улыбнулся Караулов.
«Идет дело, — ликовал в душе Дмитрий. — Этот гад ни о чем не догадывается. Полковник минут через десять будет здесь. Только бы из гаража сейчас черт кого не принес. Испортят мне всю обедню».
«Повезло мне, — не менее Дмитрия радовался Караулов. — Этот баран сам под нож лезет. Ну и хрен с ним, только бы выскочить из города».
Он перевернулся на спину и лег в своей любимой позе, закинув руки за голову. Но от этого движения простыня, прикрывавшая Караулова, натянулась, и Дмитрий явственно различил под нею револьвер, лежавший около правой ноги бандита.
«Похоже, наган, — соображал он, стараясь не смотреть на рельефно обозначившееся под полотном оружие, чтобы Караулов не заметил своей оплошности. — Если сейчас прижать гада и обезоружить. Силен, паразит, отбросить может… А майор не велел рисковать… Время тянуть… Скоро ли они…»
Но тут установившееся шаткое равновесие нарушил случай, опрокинувший обоюдные расчеты и Бубенца, и Караулова. Под окном раздался резкий гудок автомобильной сирены. Бубенец кинулся к окну, а Караулов сунул руку под простыню.
— Вот я вас! — с такой злобой в голосе крикнул Бубенец на трех мальчишек, лет пяти- шести, крутившихся около машины, что те, как вспугнутые воробьи, кинулись во все стороны. — Не смейте, дьяволята, подходить к машине, — продолжал кричать он, хотя кричать было уже не на кого. Просто Дмитрий давал время Караулову спрятать револьвер, за который, как догадывался Бубенец, тот схватился. В то же время он оглядывал улицу, но на ней не было ни души. Работники розыска еще не приехали.
— Нужно поднимать стекла, когда закрываешь кабину, — раздраженно сказал Караулов за его спиной.
— Было бы чего поднимать, — беззаботным топом ответил Бубенец, не оборачиваясь. — Левое стекло разбито — поднимать нечего.
— Чего ты там увидел? — настораживаясь, спросил Караулов.
— Да ничего. Просто так… — еще более высунулся в окно Бубенец.
Сзади послышался скрип кровати и шлепанье босых ног. Караулов шел к окну. «Оставил он револьвер в постели или нет? — соображал Бубенец. — Наверное, оставил. Ведь ему моя машина нужна вечером. Не решится же он меня спугнуть? И где полковник задерживается? До сих пор нет…»
Караулов подошел п, навалившись на Бубенца, попытался выглянуть в окно. Но Дмитрий выпрямился.
— Зачем ты встал? — попрекнул он, отодвигаясь от окна и оглядывая руки Караулова. Нагана в них не было. Значит, наган остался под простыней в кровати.
