– Ну откуда же мне знать.
– Лечь с вами в одну могилу. Ведь это возможно?
– Хорошо, я завещаю тебе место на кладбище.
– А у вас есть?
– Есть. Когда умерла мать Алексея, нам дали площадку на Ваганьковском кладбище, на восемь мест. В тихом уголке. Там и Алексей. И мы с Кокой поместимся.
– А я? – серьезно спросил Женька.
– Всем места хватит.
– Я не шучу.
– Да пожалуйста. Мне не жалко. Вот возьми. Римма протянула пакет.
Женька подошел. Они стояли друг против друга и смотрели глаза в глаза. Женька был худощавый с высокой жилистой шеей, как волк из мультфильма «Ну, погоди!». В нем была своя элегантность, на него было интересно смотреть, интересно слушать. Римма подумала: если бы они не разошлись во времени, у них мог случиться роман и даже брак и они родили бы здорового ребенка.
У Эдит Пиаф был любовник на тридцать лет моложе. В шоу-бизнесе это встречается. Но Римма не из шоу-бизнеса. Она даже не имела левых романов. Ею владела только одна идея – Кока. Ради него она ушла в собственный монастырь и никогда не задумывалась: правильно ли она живет. Это ее судьба, ее крест. Бог так распорядился. Она на Бога не обижалась. Какой смысл обижаться? Это бы ничего не изменило, только закоптило душу.
Женька ушел.
– Дурак, – сказала Римма.
– Кто? – спросил Кока. – Я?
– Нет. Ты самый лучший. Ты это знай.
– А я знаю.
Римма позвонила мне на мобильный и со смехом рассказала о своем разговоре с Женькой, о его желании лечь в одну могилу.
– А может, не ждать могилы? – спросила я.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Римма.
– Я имею в виду личное счастье. Почему мужики могут жениться на молодых, а нам нельзя. Чем Пугачева лучше тебя?
– Она лучше поет, и у нее больше денег.
– Деньги ни при чем. Главнее – душа. А у тебя душа – вечная девушка.
– Душа, может быть. А спина болит, – пожаловалась Римма. – Что-то замыкает. Когда долго сижу, потом не могу встать.
– Пойди к врачу, – посоветовала я. – У меня тоже был радикулит. Три укола – и все прошло.
Римма пошла к врачу. Знакомая завотделением Надежда Николаевна предложила лечь на три дня и спокойно обследоваться.
– Поживи у меня три дня, – попросила Римма. – Кока боится остаться один. Он будет плакать.
Мне не хотелось менять свою жизнь на целые три дня, но дружба требует жертв. Если я не соглашусь, Римма не ляжет в больницу и будет мучиться дальше. В конце концов три дня – не так уж это много.
Я взяла компьютер, свои рукописи и переехала к Коке. Моя дочь Вера жила в гражданском браке с шофером такси. Парень хороший, но не статусный. Он не соответствовал моим амбициям, но выбирать было не из чего. Лучше такой, чем никакого.
С мужем я разошлась, так что мое отсутствие в доме никого не напрягало. Мой прошлый муж Сергей жил свою новую жизнь. Я ничем не интересовалась, но все знала.
Моя бывшая свекровь Вера умерла вполне своевременно, в восемьдесят шесть лет. Хорошее время для ухода: не много и не мало.
Я думала, что меня обрадует ее выбывание: меньше народа, больше кислорода. Но нет. Я не почувствовала радости.
Человечество – это огромная кастрюля, где кипят характеры. И в общем вареве необходима такая приправа, как Вера-старшая. Щепотка горького перца, например, который жжет язык. Иначе жизнь была бы пресна… Так что царствие ей небесное и вечный покой.
Кока ел много. Я накрутила ему куриных котлет, но ему больше нравились мясные. Не дурак.
У Риммы тем временем шел свой сюжет.
Ей сделали ультразвуковое исследование внутренних органов, и обнаружили новообразование в почке.
Надежда Николаевна вошла в палату к Римме и стала объяснять, что у них в больнице старая аппаратура, плохо показывает, ничего нельзя разобрать. Надо отправить Римму в другую больницу, там новая японская техника и совсем другое дело.
– А спина? – спросила Римма.
– Какая спина… – отмахнулась Надежда Николаевна. – Надо разобраться с почкой.
– У меня рак? – догадалась Римма.
Надежда Николаевна молчала. Шумно дышала носом. Потом сказала:
– Операция покажет. Нужна операция. Сегодня мы переведем вас в онкологию. Через пару дней прооперируем.
– Я не могу. Мне надо домой, – заволновалась Римма. – У меня дела.
