Наивные мудрые люди! Они и представить себе не могли, что наступит такое время, когда частный автомобиль будет стоять чуть ли не в каждом дворе. Но в то же время лучше потомков знали, что тополя абсорбируют металлосодержащую пыль, фтористые и сернистые соединения, а также до 90–98 процентов радиации естественного фона, которая в нашем районе существенно выше нормы.
Сразу за бродом дед повернул налево. С этого края поля был только у нас земельный участок, расположенный рядом с берегом протоки, которую бабушка называла ёриком. Он весь зарос колючими кустами терновника, а до ближайшего родника дальше, чем до колодца, до которого покуда дойдёшь, трижды вспотеешь.
Стандартные десять соток. Они отличались от других лишь качеством обработки земли. Мы высаживали в поле одно и то же: кукурузу, картошку, веники и подсолнух. Кое-где, в междурядье, десятка два тыквачей. Не сказать, чтобы в этом году совсем уж всё заросло, но сорняка было, действительно, много. Растения ещё не пошли в рост. Без помощи человека у них, в дикой природе, «кто – кого».
Дед сказал, что начинать будем с прополки и окучивания картошки, а там поглядим, как успеем. Он отвязал тяпки, убрал велосипед с дороги, спрятал в тень кирзовую сумку и взялся за дело.
С неё так с неё. Было бы сказано.
Естественно, я сразу отстал. И сил у деда побольше, и тяпка в два раза шире, и опыт не чета моему. Вернувшись из Мурманска, я забыл названия некоторых цветов и растений. Смотрю, как под соседским забором разгорается белый пожар, за цветами листьев не видно. И ведь помню, что знал когда-то, как называется это чудо, а в памяти полный ноль. С картошкой – особая песня. Я сажал её под лопату, глубиной на полный штык. Под слоем слежавшегося грунта она, бедная, не знала, куда ей расти, и получалась плотной, как камень, не круглой, не продолговатой, а типа растопыренной пятерни.
Нелёгок крестьянский труд. Уже через полчаса я искренне пожалел, что зациклился на виброплите и не удосужился сделать для деда простенький велоблок. Там нужно-то всего ничего: старая велосипедная рама, переднее колесо (можно без камеры и покрышки) да сменные прибамбасы для нарезки рядков, прополки и окучивания картошки. Их ставят на место седла, поэтому диаметр направляющей должен быть соответствующим. Перевернул раму вниз прибамбасом – и вперёд, сколько хватит сил! Только руль надо заклинить и вилку убрать. В принципе она не мешает, но как-то «не по фэн-шую» торчит.
«Спору нет, электротрамбовка – штука хорошая, – думал я, заканчивая очередной рядок. – Но нужна она по большому счёту раз или два в жизни, плитку во дворе положить. А вот полоть деду приходится несколько раз в месяц. Почему я об этом до сих пор не задумывался? Только сейчас дошло через руки. Нет, если мне в этом времени обломится дополнительная неделя, обязательно соберу такой агрегат».
Летнее солнце набирало силу. Выжигало капли росы из центра соцветий. На перекатах всхлипывала протока. А я всё полол и полол. Не пожарными темпами, на износ, а с учётом ресурса сил и лимита времени. Ушёл с головой в этот долгий, размеренный, однообразный труд, в процессе которого есть уйма времени для размышлений.
Старость расчётлива и мудра. Она умеет взвешивать варианты. А их всего два. И оба имеют равное право на существование. Итак, почему мой разум всё ещё здесь? Либо ему отпущено не девять, а сорок дней, либо моё настоящее тело по-прежнему в коме и не способно удерживать его при себе. В первом случае у меня впереди чуть меньше календарного месяца, во втором – неизвестность. В таком состоянии и здоровые люди недолго живут, а с моим букетом болезней… это чудо, что я вообще протянул больше недели.
Будь моя воля, я выбрал бы определённость, возможность планировать хоть в какой-нибудь перспективе. Но время меня приучило настраиваться на худшее. Сорок дней – это хорошо, я отмечу в календаре свою новую крайнюю дату, но буду иметь в виду, что нить может оборваться в любой момент.
Помаленьку, шажок за шажком, мы протопали картофельную делянку и плавно перешли к кукурузе. Судя по солнцу, до одиннадцати было ещё как минимум час. С дедом мы пересекались в каждом прогоне. Я видел его работу, он видел мою. И хоть пару ростков я случайно смахнул, никаких замечаний пока не последовало. Наверное, дед придержал их при себе, чтобы не сбиваться с рабочего ритма.
