Я развернулся и зашагал вниз по течению. Мимо меня с гомоном промчалась босоногая стайка дошколят. Они толкали перед собой две автомобильные камеры. Когда-то и мы с пацанами забегали к верховьям, чуть ли не до элеватора, и спускались вниз по реке, обливая друг друга водой из велосипедных насосов. Ну, типа морской бой.
На перекатах резвилась рыбёшка. В нишах у среза воды из берега били ключи. Через четверть века они заилятся. Я приеду в последний отпуск и впервые в своей жизни пройду по сухому руслу реки моего детства. Где-то в верховьях его будут перегораживать, чтобы воду пускать на фермерские поля. Ещё через десять лет река отомстит. Начнёт приходить в дома, затапливая прибрежные улицы.
Напротив хаты бабушки Лушки берег был обрывистым и крутым. Она умерла лет десять назад, ещё до того, как я впервые приехал сюда. Родных у неё не было, и сейчас здесь жили чужие для неё люди. Уже, наверное, и холмик могильный зарос на старом городском кладбище, а название Лушкин затон кочует из памяти в память, передаётся из уст в уста, от пацана к пацану.
Купаться я здесь не любил, хотя это и было самое глубокое место на нашей реке. Сюда почему-то никогда не проникало солнце. Его заслоняли заросли ивняка. К тому же ходили слухи, что в этой спокойной заводи живёт громаднейший сом, который может схватить за ногу и утащить на дно. Я обошёл Лушкину глубинку далеко стороной, разулся и зашагал по течению в сторону своего огорода.
На смоле под погрузкой стояли ещё четыре машины. Бабушка на островке копала молодую картошку.
Жизнь продолжалась, текла спокойной рекой, без стремнин и обрывов. Человечество потихоньку глупело, искренне полагая, что счастье в деньгах.
Глава 11. Когда вышли все сроки
Вечером мы ели торт от городского начальства. Холодильника нет, лето, не пропадать же добру? Вкусно, но много и слишком уж сладко. Поэтому я отставил в сторону кружку с «какавой» и сходил в коридор за закваской. За мной потянулись бабушка с дедом.
В то время у каждой хозяйки на подоконнике, между фикусом и алоэ, стояли ряды поллитровых банок с этим кисломолочным продуктом. Молоко, сколько его ни кипяти, к вечеру начинало скисать. Поэтому всё, что семья не успевала выпить, сливалось в чистую тару и выставлялось в очередь на подоконник. Туда, по идее, должен был добавляться какой-то грибок, но этого я ни разу не видел. Бабушка снимала верхушку с уже перебродившей закваски и перекладывала содержимое в новую банку. Классное блюдо. Чайная ложка сахара на стакан, перед употреблением размешать. Эдакий совдеповский йогурт.
Под закваску торт прокатил на ура. Съели почти всё, а остатки упаковали деду с собой на дежурство.
Перед сном меня немного тошнило, но выспался хорошо. Витёк почему-то за мной не зашёл, и в школу пришлось чесать одному.
Была торжественная линейка. Все выстроились буквой «П» перед бюстом дедушки Ленина. Директор произнёс речь и начал вручать похвальные грамоты, а школьный оркестр играл туш.
К моему удивлению, из нашего класса «удостоили» не только Соньку, но и Бабку Филониху. Когда она вышла из строя, в той самой синей юбке и белой блузке, в которых ходила в кино, многие пацаны мне позавидовали. Оказывается, Валька была отличницей. За давностью лет я об этом забыл. В число школьных красавиц она до сих пор не входила в силу известных причин.
Потом для десятиклассников прозвучал последний звонок. Они разошлись по домам готовиться к выпускным экзаменам, а все остальные – по своим классам.
Моё место за партой рядом с Валькой никто не оспаривал. Даже она сама. Сидела, надувшись как мышь на крупу, и полностью меня игнорировала. Хоть локтем залазь на её половину.
Войдя в класс со стопкой дневников, Надежда Ивановна застыла перед доской. Там красовался традиционный слоган, кто-то с утра постарался, а может, со вчерашнего вечера:
Последний день,
Учиться лень.
Мы просим вас учетелей,
Не мучить маленьких детей,
У них животики болят,
Они учиться не хотят!
Наша классная взяла мел, после «вас» добавила запятую, исправила «е» на «и» в слове «учителей», подчеркнула его и громко произнесла:
