Раз затянулся, Пахан, второй… После третьего идёт цигарка по кругу: «Хорош табачок… А свой, – как может быть не хорош… Не казённый же, на складах годами пареный!» Колька крутит головой, разглядывая тёмные осунувшиеся лица.
Десятки глаз буравят и мальчишку. Кто с любопытством смотрит, кто с непонятной надеждой: «Что малец попросит за такое богатство?».
– Ну, гость наш дорогой… – хитрые глазки толстяка превращаются в щёлки и впиваются в мальчишку – Цену свою называй – торговаться будем!
Разомлевший Колька прижался к печке-буржуйке: тепло стало и хорошо от кипятка с черной тягучей чагой:. совсем хорошо-о-о…
Растерянно смотрит по сторонам Колька;
– Соли мамка наказывала! – набирается он духу и снизу вверх смотрит на пахана, через силу натягивая на лицо фальшивую такую же улыбку – Говорит, чем боле, тем лучше!
Вокруг оживляются: улыбки на лицах мелькают – переглядываются зэки.
– По-оня-ятно!… – растягивает Пахан и. незаметным и непонятным для мальца перемигиванием выгоняет из помещения лишних. Остаются в мастерской лишь одноглазый, Репа, правая рука Пахана, и ещё токарь, по прозвищу Штырь. Берет, Пахан двумя пальцами, небрежно, за воротничок фуфайки Косоглазого и, несильно трясёт его…
– Слышишь, Штырь? Что бы этому гостю соли, сколько положено отмерять, что бы без обиды и рассчитаться, как положено! – поворачивается и подмигивает Кольке, – … А тебе, малец, повезло, ты на тех, на кого надо нарвался!
С мешочком Кольки исчезает за одной из дверей Косоглазый.
Пахан садится за стол и раскрывает книжку, а Штырь берет мальчишку под руку и ведёт через другую дверь в мастерскую. Репа, в отличие от подчёркнуто отстраненного хозяина, смотрит вслед уходящим с ухмылкой. Почти со злостью.
Видел ли ты хоть раз, как станок токарный работает? – Штырь. улыбается и незаметно для Кольки включает агрегат.
Время летит быстро: с удивлением и восхищением следит мальчик за ловкими руками. кудесника-токаря, за скользящей на земляной пол серебристыми змейками – стружкой.
На глазах. его возникает почти из ничего – из грязной болванки превращается в сверкающую деталь, непостижимую для мальчишеского понимания. Глаза Кольки переполнены не восхищением даже… Как на чудо смотрит мальчик на руки токаря.
Ну, вот тебе и соль! – Косоглазый опускает, почти бросает на ногу Кольки увесистый мешочек – принимай товар, купец!
Мальчик отдергивает ногу и морщится.
– Ого! – Пахан, наклоняется и, раскрыв мешок, берёт на кончик пальца несколько крупинок соли, показывает их мальчику и Штырю, слизнув часть прилипших к пальцу кристалликов, подносит остатки к губам Кольки – Сольца, что надо! Пробуй, малец-пострелец!
= Соль как соль! – тот причмокивает и, наклонившись, с усилием затягивает верх мешка – Не просыпать бы, и до дому донести в целости!
Голову поднимает, а поблизости уж и нет никого. Только токарь Штырь смотрит на него виновато и глаза в сторону отводит. – –
– Дяденька! Дяденька! – мальчик и про соль уже забыл, смотрит на токаря, как на бога, – А ещё у вас какие станки есть?
– Слышь, малый… – глаза у Штыря становятся совсем-совсем строгие, жёсткие даже – Скоро здесь стрелок должен нарисоваться! – А у них, у стрелков, свои порядки-законы: не ровен час, и, пальнуть могут… Слышал, небось?
– Конечно, конечно, слышал!
Мальчик пятится к двери, ногой распахивает двери и, забросив за спину увесистый мешок, с лыжами на плече спешит к речному обрыву. По широкой тропинке скатывается вниз, на заснеженный лёд и оглядывается на какой-то шум. Невдалеке, на берегу, кучка зэков громко, о чём-то переговариваются и хохочут во всё горло.
Ненадолго Колька задумался, затем посмотрел на одинокий лыжный след, идущий от тропинки через реку в прибрежные заросли.
– Припозднился!… – тихо бормочет сам себе он, – Идти, что ли? …Через лес, почти на ощупь, ночью? Отемнаю ведь совсем…
Смеркается. В морозной тишине слышится работа пилорамы на зоне и стук брёвен:
– Ладно!… Есть повод к тётушке,. зайти! Да тут рядом совсем.. Солью похвастаюсь, о новостях послушаю…
И он уже скользит на лыжах по проторенной в сугробах тропинке, петляющей по берегу.
