Вот, между прочим, еще один пункт в ее план, как она будет обустраивать свою новую жизнь. Хорошую секретаршу так просто не найти, поэтому за дело надо браться прямо в ближайшие дни. И как лучше искать: по знакомым или через агентства? Яна задумалась. Наверное, агентства предпочтительнее. Меньше зависимости. А то возьмешь чью-нибудь протеже, а потом, не дай бог что, и придется утрясать да улаживать. Яна открыла ежедневник, полистала его и в разделе, озаглавленном «Как это будет», начертала под тридцать седьмым пунктом: «Кадровые агентства» — и поставила два вопросительных знака. Во-первых, в какие компании обращаться? Во-вторых, насколько самостоятельна она будет в решении подобных вопросов? До вчерашней встречи она полагала, что весьма самостоятельна. После же беседы с господами из головняка Яна уже не была так в этом уверена. «Будут контролировать каждый мой шаг, — подумала она. — Не дадут принять ни единого собственного решения, кроме разве единственного: какие карандаши купить в офис. Интересно, а почему я считала, что может быть иначе?» Она усмехнулась, захлопнула ежедневник и уставилась в окно.
Любая программа время от времени дает сбой. Вот и Янино отношение в окружающей деловой действительности периодически сбоило. Вроде знает она, что здесь ничего своего у нее нет, что здесь она лишь деталь одной большой конструкции, что хороша она только тем, что крутится в такт с остальными агрегатами. Знает. И давно. С того самого дня, когда ей коробочку конфет преподнесли. Но все равно иногда теряет бдительность и розовые очочки сами собой усаживаются ей на нос, и вот она уже думает, что сможет… и у нее будет право… и будет в ее власти…
Яна поерзала в кресле, встала, подошла к окну, приоткрыла фрамугу. Не надо думать обо всей этой ерунде. Все идет по плану. Рывок сделан. Теперь важно удержаться на завоеванных позициях. А для этого нужна трезвая голова, не забитая никаким мусором. В общем-то у нее все опять под контролем. Недаром она заплатила тогда за курсы по выживанию в стрессовых ситуациях. Просто поразительно — простые манипуляции, а какой эффект! Как будто и не было вчерашней встречи с Мирошниченко, а до этого — Артема с той девчонкой… И Димки с его странным исчезновением. Вернее, все это осталось, но не более чем как факты — голые, не окрашенные эмоционально, словом, никакие и никак на ее дальнейшую жизнь не влияющие.
Она вернулась к столу, опять взяла в руки ежедневник, открыла его и принялась медленно скользить взглядом по пунктам своего плана. Яна обожала планировать. Сначала не спеша, в деталях обдумывала каждый свой шаг, причем начиная задолго до момента, когда этот шаг предполагалось делать, затем, когда план действий приобретал уже некоторые очертания, она записывала его в ежедневник аккуратным почерком. И сладостное чувство охватывало все ее существо: записано — значит, наполовину исполнено. Позже, когда появлялись новые идеи, Яна вновь хваталась за ежедневник и подробнейшим образом записывала все. Перечитывала предыдущие записи. Порой новые мысли противоречили старым, но Яна считала это нормальным явлением — все движется в этом мире, все меняется. А когда дойдет до дела и написанное на бумаге станет реальностью, ее ежедневной жизнью, тогда и станет понятно, что именно она угадала, а в чем ошиблась.
Она не скупилась на время, принимаясь делать записи в своей малиновой книжице. Бывало, часами просиживала над ней. И только в эти минуты чувство абсолютного спокойствия посещало ее. Тот хаос, который окружал ее, чудесным образом исчезал. Становилось ясно, кто она, куда движется, зачем это делает. Всю ее будущую жизнь можно было расписать до мелочей, и тогда страхи отступали, а неуверенность в себе, постоянная Янина спутница, тушевалась где-то на задворках ее сознания, казалось, что управлять жизнью совсем несложно, стоит только взять ручку и прикоснуться ею к бумаге.
И можно ведь не стесняться этой самой бумаги. Выложить на нее все. Нет, не то, что гложет Яну, — это оставьте безвольным сентиментальным особам, — а то, какой она хочет видеть себя и свою жизнь и что она готова для этого сделать. Словом, ежедневник на самом деле был дневником, но дневником не о свершившемся, а о свершаемом. Безопаснее было бы держать его дома, но Яна всюду таскала его с собой — ведь никогда не знаешь, где и когда удачная мысль придет тебе в голову. Конечно, существовал риск, что книжица однажды попадет в чужие руки, и тогда все Янины мысли выплывут наружу. Если прочтут домашние — ничего страшного. Даже свекровь — ради бога, большую часть она просто не поймет. Но если на дневник наткнется кто-нибудь с работы, то смешочков и недоуменных взглядов она наестся досыта. Чтобы как-то подстраховаться, Яна постоянно шифровала свои записи. Рассыпала по страницам загадочные значочки, циферки, стрелочки — случалось, изобретет новый символ, а спустя некоторое время забудет, что он означает, и морщит лоб, вглядываясь в строчки и пытаясь из контекста понять, что именно она тогда имела в виду. Однажды ей пришла в голову мысль составить словарь шифра, но тут же стало смешно. «Как же мы все-таки любим усложнить любое дело», — подумала она тогда и оставила все как есть.
