Да и «чувства» — из того же разряда. Может, лучше будет спросить: «А как же то, что было между нами?» Нет, решила Марина, не годится. Ей не нравилось слово «было». Есть! Между ними что-то есть. Называйте это как хотите, но разве за это не стоит бороться? «Можно, — ожесточенно думала она, вылизывая квартиру перед Диминым приходом, — можно все устроить так, что и волки будут сыты, и овечки целы. Главное — захотеть».
Он не хотел.
Он почти ничего не сказал. Так, пару фраз. «Извини…», «Я не должен был…» Она уж было собиралась озвучить ему насчет чувств-любви-и-прочего, но что-то остановило ее. Он ведь ни словом не обмолвился о своих обязательствах. Говорил только о своей вине перед ней, Мариной. «В чем вина-то?» — подумала Марина. Неясная догадка мелькнула в ее голове. Сердце заколотилось под ребрами, как после пробежки.
— Дима, — прервала она его, — что я для тебя?
— Что? — Он поднял на нее глаза. Измученные. Бесконечно грустные. У Марины все внутри перевернулось. Но она уже не могла остановиться. Лечат ведь только через боль, через боль.
— Что я для тебя? — повторила она.
Он молчал. Но глаз уже больше не отводил. Димыч всегда старался быть честным. Уже за одно это его можно было полюбить. Или вопреки этому?
Они сидели и смотрели друг на друга. Молча. Кофе остывал в чашках.
— Я не знаю, — наконец вымолвил Дима. Марина судорожно сглотнула слюну. Ожидала этого. И — не ожидала.
— Прости…
Простить? За что? За то, что не питает к ней никаких чувств, кроме дружеских?
— Вы так похожи…
Марина вздрогнула и выпрямилась.
— Что?
Дима поднял обе руки, как будто защищаясь:
— Извини, не понимаю, что несу…
— Что? — повторила Марина. — Что ты сказал? Похожи? Мы? С кем?
Разум отказывался понимать. И в то же время все было предельно ясно. На кого она еще может быть «так похожа»? Только на двойника своего, на сестрицу, чтоб ей было пусто!
Он искал в ней Яну. Прежнюю. Или нет — скорее ту, которую он сам для себя придумал. Яна ведь какой была, такой и осталась. А Дима долго верил в иллюзию. А когда стало невозможно верить дальше, он растерялся и… вцепился в нее, в Марину. То же лицо, та же фигура — чем не Яна? Но — не Яна.
Не было у него ни грамма «чувств» к ней. Никогда.
— Уходи, пожалуйста, — сказала Марина.
«Если он еще раз скажет: «Прости», — подумала она, — я его убью».
Дима встал и, не вымолвив больше ни слова, ушел.
Через год Марина вышла замуж. Исключительно удачно, как считали все вокруг. Еще бы, усмехалась она, столько усилий приложить для этого!
Дима гулял по-черному. Питер — город маленький, то оттуда, то отсюда до Марины доносились новости. Во всяком случае, еще года три после той истории с Мариной Димыч отрывался. Браку это не угрожало — Димыч просто спускал пары. Секс и приятное времяпрепровождение — ничего более серьезного. Становилось ли ему легче? Марина не знала. Она старалась встречаться с ним как можно реже. Любовь ее угасала медленно. Очень медленно. Какие-то молекулы ее до сих пор бродили в Марининой крови, но уже имели форму не надежды, а беспокойства за Диму, сочувствия ему и сожаления о том, как неудачно сложилась его судьба.
Марина была на сто процентов уверена, что Янка не знала ничего ни о ней, ни о многочисленных Диминых подружках. Она была слишком сосредоточена на собственной персоне. «Интересно, — подумала Марина, покидая Таврический сад, — как бы Янка заговорила, расскажи я ей всю правду?»
Яна перевела дух. Маринка в своем репертуаре. Так зациклена на себе, что ничего вокруг не замечает. И на новость о Димкином исчезновении отреагировала, как чужая. Походя, думая о чем-то своем. Да что там говорить, она Димку едва знала. За все годы Яниного замужества сестра не удосужилась познакомиться с ее мужем как следует. Яна фыркнула. Ее это бесило. Не потому, что она заботилась о мужнином имидже, а потому, что раздражало Маринкино безразличие к ее, Яниной, жизни.
«А сама-то?» — вдруг прорезался внутренний голос. Яна поморщилась. Тоже верно. Ей тоже не было никакого дела до Маринки. Квиты они. И все равно было неприятно. Странно, но Яна как будто ожидала от сестры поддержки. А та обманула ее в этих ожиданиях. И теперь Яна сидела за своим столом и злилась. На Маринку, на себя, на мужа. На мужа больше всего. Не было бы его — не было бы сейчас таких проблем!
