Но уже на вторую неделю Марина призадумалась. Что-то не так. Может, он в командировке? Были у него вояжи в провинцию по поводу ниток, которыми он занимался. Нитки всегда Марину удивляли. Не вязались они с Димой. Ему бы что-нибудь духовное, научное, интеллектуальное. А он работал менеджером по продажам ниток. «Подумаешь, — отмахивался от ее вопросов Дима, — какая разница, чем заниматься». «Вот гадина, — думала в эти моменты Марина о сестре, — задавила в мужике все, что в нем было ценного». И фантазировала о том, как все изменится, стоит им с Димой соединить свои судьбы.
Однако Димины командировки обычно больше четырех-пяти дней не длились. А уже заканчивалась вторая неделя его отсутствия. Марина почувствовала легкую нервозность. Засуетилась, заметалась по квартире. Уже схватилась за трубку, однако в самый последний момент удержалась от того, чтобы набрать Димин номер. Она знала, что одним телефонным звонком можно разрушить то хрупкое равновесие, которое установилось между ними в последние недели. У нее самой время от времени появлялись поклонники, которые чуть что, сразу трезвонили ей. Ничего более раздражающего невозможно придумать. Марина не хотела выступать в такой роли в Диминой жизни. «Подожду, — решила она. — Еще два дня». Куда бы он ни отправился, к субботе он должен вернуться.
Однако Дима был в городе. Марина столкнулась с ним в пятницу. У входа в Гостиный Двор.
— О! — воскликнула она. — Привет!
— Привет. — Дима выглядел несколько растерянным.
— Как дела? — спросила она, беря его за локоть и отводя в сторону от входа в магазин.
— Спасибо, — ответил Дима, — все хорошо.
— Как обычно? — рассмеялась Марина.
Она чувствовала себя как будто навеселе. С ней всегда такое случалось, когда она встречалась с Димой.
— Как обычно, — кивнул Дима.
Марина, улыбаясь, смотрела на него, ожидая продолжения, но он молчал. И отводил глаза. Еще не успев ничего сообразить, Марина сказала:
— Ездил куда?
— Что? — переспросил Дима и перевел взгляд на нее.
— Ездил куда-то? — повторила Марина. — Тебя давно не было видно…
И осеклась.
Дима смотрел на нее со странным выражением лица. Помесь страдания и сожаления. Как будто она больна, а он бессилен ей чем-либо помочь.
— Я подумала, — онемевшими вдруг губами произнесла Марина, — ты в командировке.
— Нет, — сказал Дима.
— Нет? — повторила Марина.
«Тогда в чем же дело?! Где ты был?!» — мысленно закричала она.
— Я заеду к тебе сегодня, ладно? — проговорил Дима.
— Ладно, — автоматически сказала Марина.
— Часов в восемь, идет?
— Хорошо.
Она наконец-то отпустила его локоть. Стояла перед ним и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Тогда до вечера, — сказал Дима.
— Да, — кивнула Марина, — до вечера.
Дима легонько коснулся ее руки, повернулся и ушел.
«Все, — подумала она. — Это конец».
Это действительно был конец. Он приехал в восемь, как и обещал. Она трясущимися руками сварила кофе. Она уже дважды выпила валерьянки, но успокоившейся себя не чувствовала. Она знала, что он собирается сказать ей. И понимала, что абсолютно ничего не может сделать для того, чтобы как-то изменить ситуацию. Она сто раз уже прокрутила весь их разговор в голове — и никакого выхода не нашла.
«Мы должны прекратить наши отношения», — скажет Дима.
«Почему?» — спросит она.
«Потому что у меня семья», — ответит он.
«Семья, в которой ты никому не нужен», — рискнет съязвить она.
«Я нужен дочери», — возразит он.
И ей будет нечем крыть. Анютке только что исполнилось шесть. Совсем еще малышка. Как такую бросишь? А тем более, если уйдешь к ее родной тетке. Редкий ребенок сможет это пережить безболезненно. И как Марина до этого не додумалась чуть раньше? В тот момент, когда ее впервые посетили фантазии на тему их с Димой совместного будущего. Ведь он — сумасшедший папаша. Даже если он наконец-то все понял про свою Яночку, это ровным счетом ничего не меняет.
И все-таки она собиралась бороться.
«А как же наши чувства?» — спросит она.
Марине самой не нравилась эта реплика. Излишне мелодраматично. Но ничего более подходящего в голову не приходило. Не спросишь же: «А как же наша любовь?» Это вообще ни в какие ворота не лезет. О любви до этого не было сказано ни слова. Любовь — это очень обязывает, не правда ли? Только подростки способны разбрасываться этим словечком направо и налево. «Я люблю его…», «Он разлюбил меня…», «Ты меня любишь?» В двадцать ты уже более осторожен — как бы не взять на себя каких-нибудь лишних обязательств. А после тридцати начинаешь сомневаться, существует ли оно вообще — то, что стоит за этим словом.
