— Что же вы его прямо не спросили? — с лёгкой наивностью спросил Костя Росомахина.
— А я не хочу ставить вопрос в лоб, чтобы он не подумал, что мы тут боимся этого приезда. И готовиться специально будем,
— А чего бояться? Что сделали, то и увидят. За хорошее похвалят, за плохое побранят. Вся наша жизнь состоит из взлётов и падений, — простодушно сказал Ромашкин.
Росомахин насупил брови.
— Как ты говоришь? Из взлётов и падений? У меня падений не бывает! Вот сейчас посоветуюсь с народом…
Он нажал рычажок настольного коммутатора.
— Чаевых? Зайди ко мне. А ты, Ромашкин, свободен.
Не успел Костя подняться с кресла, как в росомахинском кабинете появился человек в чёрном официантском костюме. Его глянцевую лысину обрамляли остатки чёрных волос. В руках человек держал толстую тетрадочку, вложенную в кожаные корочки.
11. Человек при тетрадочке
Некоторые подробности жизни Чаевых
Чаевых всю жизнь ходил с тетрадочкой.
В детстве и отрочестве он ходил с тоненькой, а потом заменил её на толстую. В школе он записывал то, что скажет педагог. Став взрослым, он заносит туда то, что скажет начальник. Чтобы всё исполнить в точности! Тетрадочка сыграла в жизни Чаевых огромную роль,
Не располагая полным образованием, скорее даже обладая весьма частичным, он вступил на трудовой путь, став инструктором в райисполкоме. Его вызывали, ему говорили, что надо сделать. Он аккуратно записывал в тетрадочку. Записывал и никогда не думал о том, что, может быть, диктующий ошибается.
Так просидел он несколько лет за столиком, на котором были только телефон и тетрадочка, а потом его повысили: надо же выдвигать молодёжь!
Чаевых стал управляющим трестом «Индпошин» большого областного города. В кройке и шитье, но говоря уже о моде — всяких там регланах, японках и прочих плиссе-гофре, он не понимал ничего. И вообще туманно представлял себе, что это такое — индпоншв. Хотя последнее ему можно простить: в русском языке слова «пошив» не существует, его изобрели канцеляристы, и вот повелось: «Где вы пошили пальто?», «Я решил пошить костюм».
Чаевых сначала не знал и что такое «инд». Но вскоре твёрдо уяснил, что:
«Инд» — это работники горкома.
«Инд» — это сотрудники исполкома.
«Инд» — это крупные военные, начиная с полковника.
«Инд» — это прокуроры, депутаты и лауреаты.
«Инд» — это их жёны.
Для «инд» надо «пошить» качественно. Для всех остальных стараться сверх сил не обязательно. Тем более остальных очень много: не менее девяноста пяти процентов заказчиков.
И среди них люди находились весьма привередливые, хотя это были обыкновенные рядовые советские люди.
Они строчили жестокие и обидные записи в книгу жалоб по поводу того, что в брюках перекошен «бант». Они бесконечно нудили, оставаясь недовольными тем, что швы идут зигзагом. По своей капризности они устраивали в ателье скандалы, требуя уравнения рукавов в длине. Они «сигналили» в газеты о «горбатых спинах» и о «незастегивающихся воротничках». И газеты печатали фельетоны о чудесах «Индпошива».
Порою даже ходили слухи о том, что Чаевых вот-вот снимут.
Но эти слухи не оправдались. Да и как могли Чаевых снять, если при нём всегда была тетрадочка?
Ему звонили люди класса категории «инд» и просили срочно сшить костюм, пальто или платье. Они спрашивали, в какое ателье лучше всего обратиться.
— Зачем в ателье? Приезжайте прямо ко мне, — приглашал Чаевых.
Из своего служебного кабинета он сделал образцовую примерочную, и всегда под рукой у него были два закройщика, которые справлялись с работой безупречно. Третьего и тем более четвёртого такого мастера Чаевых не имел. Но для «инд» хватало и двух. Их специально выписали то ли из Прибалтики, то ли из Львова.
Позвонят Чаевых особо важные заказчики, запишет он в тетрадочку и скажет ласково: «Приходите в двенадцать пятнадцать».
Расторопные львовско-прибалтийские закройщики обмеривали руководящие габариты и назначали примерку на следующий день.
Заказчики поражались:
— Какая необыкновенная быстрота!
А Чаевых, скромно потупив очи, отвечал:
— Вот так мы и работаем. Только не ценят нас. Газеты обижают, и слухи разные-всякие доносятся, что Чаевых-де снять хотят…
