В зависимости, от вкусов и фантазии тех, кто «давал добро». И в зависимости от того, какие у них при этом возникали ассоциации.
— А вот у моей бабушки был чайник со свистулькой, — заметил начальник, который Двумя Ступеньками Выше. — Нельзя ли сделать так, чтобы чайник у вас свистел?
Я сказал:
— У меня свистит. Паром.
— Понимаю, не газом. А как? Звук воспроизвести можно?
Я сложил губы трубочкой.
— Фью-ю-ю-ю-ю…
— Уныло что-то. Минорно. А нельзя ли повеселее? Пободрее? Всё-таки чайник нашего производства…
— Фью-ю-ю-ю…
— Тоном, тоном повыше!
— Фыо-ю-ю-ю-ю.
— Уже другое дело! А? Остановимся на этом варианте. Только не забудь, директор, как ты у меня тут свистел.
Когда дело о чайнике дошло до начальника, который Пятью Ступеньками Выше, тот спросил:
— А почему я должен им заниматься? У меня есть другие, более важные дела. Так ли уж неизбежно моё вмешательство? Не толчёмся ли мы вокруг одного и того же? Или люди, которым поручено выпускать чайник, не справляются? Кстати, трёхмесячный срок, названный в приказе, скоро истекает.
— Да, истекает. Тут неладно, — признался начальник, который Четырьмя Ступеньками Выше., и позвонил тому, который Тремя: «Что же, мол, у вас получается?»
Тот, который Тремя, позвонил тому, который Двумя, а тот, который Двумя, распек того, который Одной.
А тот, который Одной Ступенькой Выше, не растерялся и влепил мне выговор — за то, что я не обеспечил… не подготовил… не разъяснил коллективу.
* * *
Возможно, товарищи, занятые производством чайников, скажут мне: «Это придумано, такого случая у нас не было». Ну, тогда, значит, я не о чайниках, а о другом.
1971
В учреждении, где работал Тетерин, каждую пятницу читались лекции.
Приезжали товарищи из общества «Знание» и вели речь о земных и небесных светилах, о трансплантации
человеческих органов, о пульсарах, гейзерах, лазерах, мазерах и экономайзерах.
Тетерин на лекции не оставался. Уходил. Торопился домой.
Но на этот раз уйти ему не удалось.
У лифта стоял председатель месткома, а чёрная лестница, которая обычно выручала Тетерина, была блокирована председателем кассы взаимопомощи.
Встречи с ними по вполне понятным причинам Тетерин избегал.
Пришлось войти в зал.
Лектор — симпатичный молодой человек с бородкой типа «серенький козлик» — говорил об электронно-вычислительных машинах, которые для Тетерина интереса также не представляли.
Слушатель сел поудобнее в кресло, положил ногу на ногу, вытащил из кармана газету и раскрыл ту страницу, где крупно набрано: «Меняю…», «Сдаю…», «Продаю…», «Даю…» — как вдруг до его слуха донеслось.:
— …таким образом, речь идёт о прямом человеко— машинном общении, о машинах, с которыми человек мог бы разговаривать…
Тетерин сложил газету, поднял голову. «Любопытно. Разговаривать? А о чём?»
— …и это будут не громоздкие системы, а микроминиатюрные, карманные компьютеры. С помощью такого компьютера инженер сможет быстро произвести расчёты, руководитель предприятия — навести справку, учёный — проверить возникшую у него гипотезу, домохозяйка — получить консультацию о, состоянии домашнего бюджета и о том, как поступить в той или иной затруднительной ситуации. «Это что же — жена будет знать, сколько я зажал денег?» — усмехнулся про себя Тетерин.
— …и обратите внимание, — продолжал лектор. — компьютер не ошибается, ибо он лишён эмоций, а человек очень часто принимает решения под влиянием чувств. В компьютере же — чистый, трезвый расчёт…
Лицо Тетерина стало вдруг серьёзным. Человек не компьютер, до него не всё сразу доходит.
«А что я, собственно, посмеиваюсь над тем, что говорит этот бородач? Он же о деле!.. Как поступить в затруднительной ситуации? Например, перед ревизией, а? Или по какой статье списать деньги, истраченные на банкет? Списываем обычно на повышение квалификации или на обмен опытом… Это уже надоело. Может, машина что новое порекомендует? «У неё чистый, трезвый расчёт…» Трезвый! А человек как немножечко выпьет, так уж и слезу умильную пускает и спрашивает друга-приятеля, — а может, и неприятеля: «Ты, меня уважаешь?» Я сказал тогда этому подлецу Сизикову: «Уважаю». И дурак. Развесил уши и уступил ему весь шифер, который мне полагался. Облапошил он меня. И потратился при этом всего на две бутылки. Мне потом так жаль было этот шифер! А машина — она не пьёт. Она сразу сказала бы: «Пошли ты этого Сизикова… Держись, Стёпа, подальше от него».
