Мы все одобрительно киваем и с восхищением взираем на него. Только Юдит презрительно кривится.
Благородный жертвователь продолжает:
— Ну, вот — что уж такое двадцатка! А меня никто не упрекнёт, что я жадный, правильно? Я с удовольствием с вами разговариваю! У вас нет «капусты». А у меня есть. И получается, что это просто само собой разумеется, что я потрачусь на два-три круга пива! Иначе я сам себе казался бы ничтожным и скупым! Разве не так?
О да, мы все чокаемся за здоровье этого великого человека, этого феникса из дерьма. Только Юдит нас не поддерживает. Вид у неё гневный и презрительный.
Но монолог, кстати, ещё не закончился.
— Сегодня я прочитал в газете про Эд гара. Ведь я его хорошо знал… Это всё можно было заранее предвидеть, не обижайтесь на меня. Может быть, вам всем стоит призадуматься — не отказаться ли и вам от попоек. Я вам говорю — не так уж это и трудно! Я сам оставил это занятие. А почему? Я увидел себя в зеркале, и мне стало тошно. От самого себя. Манфред, сказал я, дела у тебя ещё не совсем плохи! Но времени у тебя осталось не так уж много. Завтра может быть поздно. А силы тебе нужны прямо сегодня, сейчас.
Мы заворожённо смотрели ему в рот, полные благоговейного трепета. Фред показывает ему пустые банки и получет деньги ещё на один круг.
— Да, я признаюсь, в первые дни мне пришлось туго. Но потом, через неделю, я был та-а-ак горд собой… Я мог отправиться в бордель с гордо поднятой головой, не стыдясь себя перед остальными посетителями. Я вам говорю — на «БМВ», на конвейере, там всегда есть работа. Тяжёлая работа, да, но…
— Меня от вас тошнит!
Ой-е!
— Что?
— Меня от вас воротит, вы, сверхдыра от жопы!
Юдит говорит всё это ему прямо в лицо. Я тяну её в сторону, прилагая немалую силу.
— В чём дело, Хаген?
— Сейчас же прекрати поливать его дерьмом!
— Почему?
— Этого человека, которого ты назвала дырой от жопы, мы все знаем. Бедная свинюшка. которая приходит сюда онанировать! Но приходит он довольно часто, и мы тут пьянствуем за его счёт. Это всё, что можно извлечь из этой ситуации!
— Но это же оппортунизм!
— Глупости! Ты ещё ребёнок. Дитя неразумное! Не надо здесь демонстрировать свою гордость и честь и что там ещё, в противном случае ты становишься с ним на одну доску!
— Ты меня не убедил!
— Женщина, откуда ты свалилась? Чего мы добьёмся, если скажем ему, что он всего лишь глупая дырка от задницы? Он всегда найдёт кого — нибудь ещё, кому сможет читать свои проповеди! Без оргазма он домой всё равно не вернётся!
— Тогда он, должно быть, счастливый человек, да?
— Может быть! Да-а, пожалуй, он счастливый человек!
— Так вот как выглядит счастливый человек!
— Возможно! Может быть, мы вообще не имеем права брать у него больше, чем это его пиво!
Мы орали друг на друга так громко, что на нас все оглядывались. А на шумном вокзале это можно расценивать как настоящий фокус.
— Тебе предстоит ещё многому научиться! За такие выходки, как эта, можно свободно получить от Фреда по морде! Уж он-то не позволит так запросто лишить его дармового пива!
Юдит постепенно успокоилась. Но ещё дрожала. И сказала, заикаясь:
— Ну и что — ну и получу по морде. Это же моя морда!
— А это — наше пиво! Держи себя в рамках, пока ты среди нас новенькая. Веди себя тихо, только смотри и слушай! Здесь действует совсем другая этика, отличная от той, которую ты вычитала из романов. Понятно?
Она взволнованно растирает себе правое ухо и долго пыхтит.
— О’кей.
— На самом деле о’кей?
— Да.
— Мне очень жаль, что мне пришлось на тебя накричать.
— Ничего.
Она быстро успокоилась. Мы слоняемся от одного утла зала ожидания до другого. Делаем привал на багажных весах, идём сквозь яркие огни Шиллер-штрасе с её секс-шопами, возвращаемся назад, стоим в зале с багажными тележками и контейнерами для вагонов-ресторанов, нас оттуда прогоняют, мы идём вдоль железнодорожного пути, пока не кончается вокзальная крыша над перроном, смотрим на множество рельс, которые разветвляются, смотрим на зелёные и красные огни над путями, рядом с силовыми проводами. В здании радиоузла постепенно умирает освещение.
Неподалёку от нас ждёт отправления поезд на Рим в 23 часа 20 минут, с одиннадцатого пути. Он отправится через сорок минут. Юдит поднимается в вагон первого класса, который ещё совершенно пуст. Кресла в купе можно сдвинуть вместе, превратив их в лежанку. Мы валимся на неё, ласкаемся и задёргиваем штору на стеклянной двери.
