Сытый мир - страница 106

Шрифт
Интервал

стр.

Вот же злодейка-судьба, неужто я не заслужил ничего лучшего, как выслушивать эти истории про чудодейственное средство «Ленор» и мягкие полотенца? Я протестующе схватил её за руку.

— Скажи, Юдит, как это — быть взрослой? Что это такое?

Она отнимает у меня свою руку и ничего не отвечает.

— Почему ты так холодна? — спрашиваю я, чтобы хоть что-то сказать и нарушить отчуждённую тишину.

— Извини меня. Но ты меня испугал.

— Я? Тебя? Чем же?

— Тем, что ты, судя по всему, видишь во мне то, что не есть я… Тем, что ты столько сделал… так много проделал… Это меня к чему-то обязывает, это меня нагружает и…

Она сглатывает и трёт кончик своего вздёрнутого носа.

— Я вовсе не хотела бы жить на улице, тем более продолжительное время. Может быть, мы просто не подходим друг другу. Ты вот говоришь, что всё это время думал обо мне, а я, если уж быть честной, почти совсем забыла твоё лицо.

Это сурово. От такого у меня отнимается язык, и я быстро опрокидываю в себя остаток красного вина, в котором больше не плавает свечение, нет того умиротворяющего жара, того анакреонтского света. Кровь, наполовину вытекшая, сумерки. Неужто всё было даром? Нет, всё было дорого.

— Мне очень жаль, я сама себе кажусь ужасной…

— Забудь об этом, ни о чём не думай, ты королева. Идём гулять?

— Ты не сердишься на меня?

— Конечно же сержусь. Там увидим.

На углу улицы перед казино с автоматами идёт игра в напёрстки. Мы останавливаемся и смотрим.

Кладёшь сотенную купюру на ту половинку спичечного коробка, под которой предполагаешь войлочный шарик. Крупье не особенно хороший. Движения его рук несобранные, нервные, нескоординированные, в них есть какая-то старческая слабость.

— Юдит, у тебя не найдётся сотни?

— Да. Есть.

— Дай-ка мне!

— Но не хочешь же ты её проиграть? По телевизору предупреждали, что эти игры — одно мошенничество и обман…

— И всё-таки дай мне сотню!

Она неохотно протягивает мне две пятидесятки.

— Пронто, гхронто! Ставим сотню! Где же шарик? — подбадривает зрителей крупье, постоянно меняя коробочки местами.

Я заключаю внутри себя частное дополнительное пари с силами судьбы. Ставлю душу против Юдит. Я кладу купюры на коробок и тут же прижимаю сверху рукой. Выиграл. Две сотни назад.

— Перерыв! Теперь надо выпить минеральной воды! — выкрикивает крупье из своей серой пятидневной щетины, и мы уходим. Юдит весело смеётся.

— Вот. Напополам.

— А если бы ты проиграл?

— Тогда был бы тебе должен и виноват перед тобой. Но лучше пусть тебе достанется моя невинность.

Она щиплет меня в бок. Это первое её ко мне прикосновение, если не считать пресного поцелуя при встрече.

— Ты мог бы принять ванну, ты такой запущенный, видок у тебя!..

— Ты меня приглашаешь?

— Да, конечно! — Она смотрит под ноги. — Мне очень жаль, что я так себя вела… у меня сегодня был плохой день… Может быть, всё это только из — за неуверенности, потому что я не знаю толком, чего я, собственно говоря, хочу. Мне очень хорошо с тобой. Честное слово!

— Прекрасно, принцесса.

— И неправда, что я забыла твоё лицо. Просто я вдруг начала тебя бояться.

— Бояться? Меня? Чего именно?

— Ты правда работал в супермаркете?

— Хммм…

— И правда совершил налёт на бюро ритуальных услуг?

— Было дело.

Я рассказал ей эти истории наоборот, чтобы выглядело не так неэстетично и звучало не так сверх — драматично. Юдит очень опечалилась, когда узнала, что Том сидит в каталажке.

Вскоре я почувствовал, что она всё отчётливее и отчётливее припоминает те два дня, которые мы провели вместе.

Я обнял её одной рукой и был сейчас очень далёк от капитуляции. В худшем случае я самоубил бы на свободу нас обоих. Как-нибудь. Такие вещи надо доводить до логического завершения.

Тот частный дом рядовой застройки, который я так долго и тщетно искал, находился на западном краю Шёнеберга. Сад огорожен живой изгородью высотой до бёдер и полон безвкусицы. Вычурный пруд с гипсовой Афродитой. Голливудские качели-диван в жёлто-коричневую полоску. У входной двери в дом висит деревянный якорь со встроенным барометром.

Мы прокрадываемся на цыпочках через прихожую, выложенную светло-голубым кафелем. Справа располагается кухня. Юдит тянет меня туда и закрывает за нами дверь. Настенные часы показывают без малого одиннадцать.


стр.

Похожие книги