Властитель Сантодоро наметом вылетел на полянку и, соскочив с коня, с извинениями бросился к Никотее.
— Постойте, Симеон, — перебила его герцогиня Швабская, — у нас мало времени. Я хотела подробнее рассказать о той услуге, которую вам следует оказать мне, а заодно и всей нашей Империи.
— Я весь внимание, моя госпожа!
— Вам, конечно же, известно, что мой супруг Конрад — один из основных претендентов на престол короля Германии и вместе с тем императора Священной Римской Империи.
— Да, известно, — подтвердил Гаврас.
— Однако на севере — в Саксонии и Баварии — сегодня рождается мощный союз, способный разрушить все наши планы. Во главе его стоит герцог Лотарь Саксонский. До поры до времени он отмалчивался, но теперь заявил о своих притязаниях открыто. И еще: совсем недавно предполагалось, что основным соперником Конраду будет герцог Баварии, Генрих по прозвищу Лев.
— Прости, но все эти имена мне ни о чем не говорят. Хотя прозвище… Вполне достойное прозвище.
— Оставь, пустое мужское чванство… Лев, зубр… Да хоть шакал! Немного ума, немного гонора и желания во что бы то ни стало наделать пакостей соседу. Тебе не важно досконально знать, что это за люди. Главное — пойми, как они пытаются помешать мне. Так вот, запомни: Генрих Лев — правитель богатый и сильный. Он умелый воин, не знающий пощады, своим порою свирепым нравом держит в повиновении вассалов. Но окружающие его не жалуют и откровенно боятся. Именно поэтому многие князья-электоры не проголосуют за него.
— Но это же хорошо!
— Хорошо, — согласилась Никотея. — И все же не очень хорошо.
— Что ты этим хочешь сказать?
— По сути, Конрад оказался ближайшим родственником покойного императора Генриха, и все личные владения того перешли в руки моего супруга. Немалые земли и немалые возможности. Но здесь-то и кроется подвох: многие из этих земель, богатые замки и угодья император Генрих попросту отнял у соседей, и те почитают столь неприкрытое злодейство со стороны государя подлежащим суду. В свою очередь, Конрад, получив наследство, не намерен возвращать отнятое прежним хозяевам. Более того, ряд князей считает, что Конрад будет продолжать дело прежних императоров, поэтому они не захотят голосовать за него. Кандидатом на трон остается Лотарь. Уже сейчас этот матерый волк тихо и почти незаметно ищет поддержку как в Риме, так и во Франции — у знаменитого Бернара из Клерво.
— Я что-то слышал о нем, — задумчиво поглядел на севасту молодой херсонит.
— Уверена, что еще не раз услышишь, — скривилась прелестная севаста и продолжила: — Старый хитрец понимает, что те, кто боится Генриха Льва или опасается Конрада, проголосуют именно за него — Лотаря. Чтобы быть уверенным в победе, он заключил союз с Генрихом Львом — отдает за баварца дочь Адельгейду, и можно не сомневаться, кто станет императором вслед за ним. А я и… — она невольно замялась, — мой супруг… Всякому зрячему понятно, что новый государь и те, кто пойдет за ним, накинутся на Швабский дом, как волки на поверженного оленя, спеша разорвать его.
Симеон Гаврас не отрываясь глядел на даму своих грез. Это было их первое тайное свидание — и что же? Перед ним стояла не та нежная и восхитительная девушка, некогда спасенная им неподалеку от Херсонеса от разбойников-сицилийцев. Перед ним была настоящая императрица. Настоящая Феодора, заявившая когда-то перед лицом грозящей гибели, что порфира — лучший саван. Гаврас понимал, что без памяти влюблен в нее, и в то же время к этому чувству примешивалось новое, еще не до конца понятное ощущение внутреннего трепета.
— Так вот, — не останавливаясь, чеканила Никотея, — насколько я могу видеть, единственное слабое звено в той цепи, что куют нам Лотарь и его союзники, это Адельгейда. Если она не выйдет за Генриха Льва — союзу не бывать. А если к тому же разрыв помолвки станет причиной для распри между Саксонией и Баварией, то можно не сомневаться, что императорский венец попадет в наши руки.
Она сделала упор на слове «наши» и выразительно посмотрела на Гавраса.
— Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Но твой муж, — едва смог выдохнуть ошеломленный херсонит.
