— Сколько ты заплатишь? — спросил он.
Пепи назвал хорошую сумму. Тоас намеренно презрительно рассмеялся.
— Ты думаешь, я буду смертельно рисковать за это? Я скорее предпочту бороться в одиночку. Дай в десять раз больше, и я подумаю.
— Мы можем, вероятно, удвоить счет, мой господин, но это все, что мы можем сделать. Египет не столь богатая страна, как когда-то.
— В девять раз, и ни монетой меньше. Парень, это опасная работа. За твою плату я скорее поплыл бы домой.
Они торговались какое-то время, и Пепи подумал, что дерзкий морской разбойник носил на плечах превосходную голову торговца-коммерсанта. Наконец они остановились на цене, которая, судя но клятвам карлика со многими вздохами, стонами и молитвами, возносимыми к меньшим богам, была полнейшим грабежом. И в самом деле, собрать так много богатств за короткое время, не раскрыв своих планов, будет нелегко.
— Теперь, — сказал он наконец, — о том, что нужно сделать…
* * *
Фивы спали в дополуденной жаре, и улицы были почти пусты. Лишь здесь и там нищие и бродяги лежали, свернувшись калачиком, прямо на аллее или у входных дверей, да взвод черных стражников Мазаю шагал мимо, и солнце раскаляло наконечники их копий. Отдельные представители той или иной из множества наций, живущих в городе, скользили мимо по своим делам. Но остальной город пребывал в спокойствии под безветренным медным небом, и эхо разносило глухой звук шагов, отраженный от пустых домов. Все это было отвратительно. Тоаса немного знобило среди пляшущего и ярко горящего дня. Фивы были так спокойны, люди скрылись в своих домах, и город лежал, прячась в тени. Тоас и раньше бывал в ситуациях, где сверкали мечи и воздух темнел от стрел, но когда он шел, не таясь, в дом врага, то почувствовал, что нервничает.
Пара жрецов сновала в скользких сандалиях, их бритые головы сверкали на свету в знойном воздухе, и критянин подумал, что выглядят они достаточно безобидно, но они принадлежали к высшей власти в Египте, а Фивы так далеко от открытого моря… Эта порода жрецов пережила Эхнатона и его смелую глупую любовь ко всем людям, это они сбросили яркого Бога — мертвого фараона в пыль, это они сделали кукол из двух наследных царей в последние девять или десять лет и теперь почти короновали третьего. А это был он — тот, кому слишком поздно было идти на попятную.
Его команда была невелика: четыре моряка с грузом огромных пустых ящиков да скрытая под покрывалом девушка Нефёр. С трудом он уговорил ее на это путешествие, понадобились и побои, и уговоры. Итак, пять мужчин и испуганная девушка из фивских низов шли к дому фараона! На лице Тоаса появилась гримаса. Они сложат балладу об этом на Кипре, если он когда-нибудь вернется туда.
Четыре стражника стояли у боковых ворот в стене вокруг дворца. Один преградил дорогу копьем, когда они приблизились.
— Чего вы хотите? — рявкнул он.
— Я купец, приехал по требованию госпожи Анхсенамен, — ответил Тоас. Вдруг он стал спокоен, сомнения покинули его в момент, его мысль стала четкой и напряженной. — Я принес несколько фарфоровых изделий, чтобы ее высочество посмотрела.
Стража подозрительно оглядела фигуру иностранца. Он носил короткую критскую тунику с фригийской шапкой на голове и голубую мантию с морскими пятнами на плечах. Под шапкой у него был бронзовый шлем, а короткий меч, скрытый под мантией, висел у левой руки. Он улыбался с нахальной простотой.
— Я ни о чем таком не слышал… — неуверенно начал капитан.
— Она послала за мной своего карлика — Пепи, как они его зовут. Где эта маленькая обезьянка? Он скажет вам.
Словно по зову одного из меньших дьяволов Пепи появился за воротами.
— Эй, эй, это тот человек, — сказал он. — Пропусти их, Амес.
— По виду это не команда купца, — сказал капитан. — Они видели множество битв, и я держу пари, что большинство из них они сами и начали.
— Конечно, нам приходилось биться! — прорычал Тоас с возмущением. — Невозможно быть гордым моряком, не рискуя в лиге от берега быть схваченным кем-нибудь из пиратов. Когда ваш дорогой фараон собирается что-то сделать, чтобы защитить порядочных людей, а? Ну, позволь мне пройти, я не могу весь день стоять и спорить.
