К этому времени на юге молодого советского государства сформировалась армия Врангеля. Учитывая неприятие степняками белогвардейщины, Москва после продолжительного колебания предложила атаману степняков заключить союз для борьбы с новой угрозой. Недолгие переговоры оказались успешными. Армия атамана, как союзник большевиков, вошла в уездный город, теперь уже торжественным маршем.
На следующий день на ярмарочном лугу, возле реки, состоялся многолюдный митинг. На митинге говорили об освобождении рабочих и крестьян от всякого угнетения.
Атаман, как командарм, на митинге не выступал. Он сидел в своей повозке и беседовал с окружившими её горожанами. Тут же крутились любопытные босоногие пацаны.
— Розійдись! Розійдись! — два степняка вели под уздцы коня, запряжённого в двуколку, в которой сидел Алексей Данилкин.
— Що це таке? — нахмурив брови спросил атаман.
— Шпигун.
— Шпигун? Звідки?
— Нет! Я не шпион! Я приехал из села на ярмарку, — поспешил сказать Алексей.
— Чий ти? Звідки?
— Я Алексей Данилкин, из села, отсюда по прямой дороге более чем полдня езды. — Алексей обратил внимание на чёрные до плеч волосы атамана, на гипнотическую силу его взгляда.
— І що? Велике село?
— Село небольшое. Дворов всего около двухсот.
— Більшовики у селі є?
— Нет. Большевиков нет и помещика нет. Уехал. Так мы теперь сами себе хозяева.
— Хлопці, візмить коня, а його відведіть під арешт. Та пильно стережіть. Коли що, так мені вас не вчить.
Степняки ссадили Алексея с двуколки и повели в дом, в котором уже к тому времени сидели под их охраной с десяток подозрительных личностей.
«Вот это попал! — беспокойство охватило Алексея, — чёрт меня дёрнул ехать в неурочный час. Зарубят, что с них взять? Галя просила не задерживаться. Всё говорила: душа не на месте, серце болит. Галя переживёт, а мать, отец»?
На пятый день пребывания под арестом, Алексея повели к атаману. Алексея привели в угловой дом потомственного местного купца, в котором поселился атаман.
Атаман молча продолжительное время в упор смотрел на стоящего перед ним Алексея. Алексей похолодел, но волнения своего не выдал и взгляд свой не отвёл.
— Сегодня, — неожиданно для Алексея заговорил атаман на русском языке, — в ночь мы уходим на юг. Смотрю я на тебя и вижу, человек ты сильный. Готовый ватажок. Я возьму тебя к себе, если хочешь. Дам тебе целую сотню. Командуй.
— Спасибо… — Алексей замешкался, не зная, как обратиться. — Пан атаман, — подсказал охранник. — Спасибо пан атаман, но мне надо вернуться в село, домой. Жена, дети, родители старые. Заждались и не знают, что и думать. Обещал на пару дней, а оно вон как вышло.
— Отпущу я тебя, к большевикам уйдёшь. Большевики таких, как ты, не любят. Попомни. Они таким в спину стреляют. Уйдёшь ведь! А?
Алексей молчал. И всё так же смотрел прямо в глаза атамана.
— Охрана, хватит нам жертв. Не стрелять и не рубить. Отпустите его, пусть идёт на все четыре стороны.
— Спасибо, пан атаман, спасибо! — Алексей повернулся и на ватных ногах вышел из дома.
После переживаний и сильного напряжения Алексей резко ослаб, голова закружилась, и он, ухватившись за ствол растущей у порога дома немолодой сосны, сполз на землю, не найдя сил взглянуть в небо, чтобы отблагодарить Бога за своё чудесное избавление. Мимо проходили степняки, не обращая на него никакого внимания.
Ночи на селе чернее чёрного. Чёрное сельское небо сливается с чёрной сельской землёй, и тогда в двух шагах, как ни старайся, ничего не увидишь.
Такой тёмной, да к тому же ветреной осенней ночью во двор соседей Данилкиных въехала невесть откуда взявшаяся конная группа вооружённых людей. Всадники легко соскочили с коней, стреножили их и пустили в огород хозяина.
Хозяин, почуяв неладное, поспешно вынес трёхлитровую банку самогона и торопливо скрылся в своём неосвещённом жилище, заперев входную дверь на все запоры, будто они могли выдержать натиск вооружённых людей.
Непрошеные гости расположились недалеко от стены невысокого, с соломенной крышей, сарая, разожгли костёр, уселись полукругом, расстелили каждый возле себя полотенца, служащие скатертями, и принялись к трапезе.
