Стоило Зандеру войти в комнату, как у Каллии сердце сжалось. Всегда уверенный в себе хранитель выглядел очень больным. Не физически – в этом плане он был так же силен и здоров, как всегда, от ран не осталось и следа, – а эмоционально. Его глаза были пусты, поступь тяжела, светлые волосы всклокочены, будто он много раз трепал их. Казалось, невидимый груз давит ему на плечи и пронизывает пространство вокруг него. Каллия всем своим естеством чувствовала это.
Она никогда не считала его старым. Для обычного человека он выглядел как сексуальный крепкий тридцатипятилетний мужчина в расцвете сил. Но это было не так. Ему исполнилось восемьсот двадцать девять лет. И сегодня – в этот миг – все эти годы, казалось, промелькнули в его штормовых серо-голубых глазах, напоминая обо всем, что он сделал, видел и кем был.
– Лена сказала, что с тобой все в порядке.
Пульс Калии участился, пока она разглядывала аргонавта. На нем были традиционные черные штаны воинов – те, которые Титус тогда принес ему в ту пещеру.
Рубашка-поло с длинными рукавами подчеркивала мускулистые руки и мышцы на груди и не прикрывала только метки аргонавтов на его пальцах.
Легкая щетина покрывала его квадратную челюсть, будто он не брился уже несколько дней, а еле заметные шрамы на суставах, горле, небольшие участки оголенной кожи то там, то здесь, только добавляли ему таинственности и интриги.
О Боги, он действительно красив. Даже со всеми своими шрамами за многие годы сражений. Она вспомнила, как увидела его в первый раз. Почти одиннадцать лет назад.
Ей было тридцать – взрослая женщина по меркам людей, и все еще ребенок для арголейцев. Царь попросил ее взять на себя обязанности царского лекаря ‒ должность, которую занимала ее мать многие годы до своей смерти.
В замке ошеломленная Каллия пыталась делать вид, что все знает, когда в коридоре прошла мимо Терона и Зандера, направлявшихся к царю.
Тогда ее сердце замерло – так же, как и сейчас, – и она почувствовала, что не может дышать. Он всегда так на нее действовал. И этот эффект становился только сильнее до той ночи, когда он затащил ее в царский кабинет, и она отбросила в сторону все, что знала о равновесии и порядке, и поддалась страсти.
Зандер сунул руки в задние карманы брюк, но не пошевелился. Было ясно ‒ он не знает, что сказать или сделать, и в наступившей тишине сердце Калии забилось, как барабан. Целительница не понимала, почему он все еще здесь, но ясно одно: он чувствовал вину. А она не знала, как с этим справиться.
– Зандер, тебе нет надобности оставаться. Я в порядке. Ты мне ничего не должен…
– Я когда-нибудь рассказывал тебе о своей матери?
Странная фраза заставила Каллию замолчать. Сила его взгляда поведала ей, что он собирался рассказать кое-что важное, и, возможно, ей следует послушать.
– Нет, – медленно ответила она. – Не припоминаю.
– Она работала в замке. – Зандер приблизился, чтобы сесть рядом с Каллией на кровати, хотя старался не прикасаться к суженой. – Был двенадцатый век, поэтому все было немного иначе. Царем был Архидмус, и Совет имел намного больше влияния на монархию – на население в целом. – Хранитель сгорбился и поставил локти на колени, опустив глаза. – Ее звали Хлоя, она была учительницей. Обучала детей царя и некоторых придворных, работавших в замке. Она была замужем за ученым по имени Аластор. Его старший брат представлял семью в Совете двенадцати старейшин. Они состояли в браке всего несколько лет и детей не имели. Как-то раз в замке ее встретил мой отец Никатор.
От того, как Зандер произнес имя аргонавта, холодок пробежал по спине Каллии. Она знала, что он редко вспоминал мужчину, давшего ему жизнь, но он никогда о нем не говорил, а она не спрашивала. Сплетни о Никаторе были хорошо известны в царстве, и в первую очередь именно из-за этих слухов ее отец был против ее отношений с Зандером. Никатор полностью оправдывал свое имя – завоеватель – всеми возможными способами. Он был жестоким воином и в жизни, и в сражениях, андрас, живший по собственным законам и без угрызений совести бравший все, что хотел. Часто силой.
