По крайней мере, в моем распоряжении еще оставалось такое оружие, как ирония.
— Печально, что вы уже в курсе, — заявила я, усаживаясь в кресло напротив Лары. — Впрочем, если вспомнить, что вы — злая колдунья, удивляться не приходится.
Лара прищурилась.
— Тебе все шуточки… Игрушки! Труд всей жизни моего отца, спасение нашей расы…
— Труд всей жизни вашего отца заключался в том, чтобы поработить десяток подростков? Понятно теперь, почему у него такие замечательные дочки.
Я кивнула в сторону миссис Каснофф. Та будто не слышала.
Зато Лара сильно разозлилась. Даже села прямее.
— Знаешь ли ты, чем мой отец пожертвовал, чтобы создать тебя? От чего нам с сестрой пришлось отказаться ради безопасности всех экстраординариев? Ради защиты от тех, кто хочет нас истребить?
— Вы превращаете людей в монстров! — ответила я. — Детей превращаете! Из-за вашего отца погибла Алиса, а потом и ее дочь. Будь ваша воля, вы бы и нас с папой извели!
— Цель…
— Оправдывает средства! Она тоже так говорила. Это у вас семейное? Фамильный девиз или что-то в таком духе?
Лара застыла. Костяшки пальцев у нее побелели.
— Тебя интересует наша семья?
Я замотала головой, вжимаясь в спинку кресла.
— Спасибо, я уже и так достаточно знаю о вашей семье!
— Ничего ты не знаешь…
Лара щелкнула пальцами.
В первый момент ничего не произошло. Я даже решила, что Лара просто изобразила ведьминский вариант кукиша.
А потом в глазах у меня потемнело. Я хотела вцепиться в подлокотники, но и они, и все кресло куда-то исчезли. И я исчезла. Задыхаясь в полной темноте, я чувствовала себя как при перемещении через итинерис.
Во мраке вспыхнула искра. Постепенно сверкающая точка выросла, и превратилась в изображение заснеженной деревушки. Потом картинка ожила. Прохожие брели по белым улицам, нагнув голову от ветра. Никто не объяснял, я просто вдруг поняла, как будто знала всегда, — это родной городок Алексея Касноффа, а домик в центре — его дом.
Я и его самого увидела: темноволосый мальчишка прижался лицом к стеклу, дожидаясь, когда вернется отец. Я ощущала его нетерпение и тревогу, как свои. Красивая белокурая женщина гладила мальчика по голове и что-то шептала по-русски. Я все понимала, хотя не знаю этого языка.
— Алексей, все будет хорошо. Папа с друзьями защитят нас.
Оказывается, в городке жили экстраординарии, и сегодня что-то должно было решиться. Что-то связанное с бегством… Нужно было скрываться, спасая свою жизнь… Подробностей я не разобрала — картинка вновь переменилась.
Пропали сугробы и странные приземистые домики. Вместо них — сплошной хаос, огонь и дым. От яркого блеска пламени хотелось прикрыть глаза, но у меня не было рук. Да и глаз тоже. По улице бежал Алексей, за ним гнались жители города.
«Они знают о нас, — думал Алексей на бегу. — Им все известно, все…»
Позади остались лежать неподвижные фигуры. Я догадалась, что это родители Алексея. Светлые волосы матери разметались на снегу. Некоторые прядки еще тлели. А рядом — крошечное тельце сестренки. Мальчику было очень страшно. Его горе и ужас обрушились на меня, едва не раздавив. Постепенно зарево поблекло, сквозь картину пожара проступил другой образ. Алексей повзрослел, теперь он выглядел лет на двадцать и казался красивее, чем на виденных мной фотографиях — не такой суровый.
Он находился на заднем сиденье машины, мчащейся среди пологих холмов и ярко-зеленой травы. Пейзаж казался смутно знакомым. Алексей заметно волновался, постукивая пальцами по лежащей на коленях книге.
Гримуар!
Машина прогромыхала по каменному мостику, и вдруг впереди возникло аббатство Торн.
У входа на лужайке толпились девочки — ученицы лондонского женского колледжа, вынужденные уехать из города из-за воздушных налетов. При взгляде на них по лицу Алексея скользнула сдержанная улыбка. «Наконец!» — подумал он.
Картинка погасла, и я обнаружила, что сижу в кабинете Лары, еле переводя дух.
— Полагаю, ты уловила основное, — спокойно произнесла Лара, перекладывая какие-то бумаги на столе.
Меня все еще трясло, хотя я и твердила себе, что это не мою семью только что убивали на заснеженной улице. Когда я снова смогла говорить, сказала:
