– Леша, ты как? – ласковый девичий голос, звенел от напряжения и тревоги.
Лера?! А, она как здесь оказалась? Или это меня переместили к ней?
– О, прекрасная валькирия, я умер, и ты меня перенесешь в райские кущи, где мы тут же займемся сексом, – голосом безнадежно больного прошептал я.
– Дурак! – облегченно взвизгнула девушка.
– Присоединяюсь, или как говорят в интернет сообществе: люто плюсуюсь, – судя по голосу, Испанец сидел где-то рядом. – Схлопотал две пули, и еще шутит. Дурак, он и есть дурак!
Голова, шея и верхняя половина груди была туго обмотана бинтами, я полулежал на постели с высоко поднятой спинкой. То ли больничная палата, то ли что-то очень близкое по духу.
– Ну и где я?
– В дурке, – спокойно ответил Испанец, пряча улыбку. – Извини, но здесь самое безопасное место, да и больница рядом.
Действительно керченский психоневрологический диспансер находился на той же самой территории, что и остальные здания ТМО-2. Тут все было рядом: станция скорой помощи, детская поликлиника, онкология, гастро-, пульмо-… и прочие логии, ну и дурка… куда же без неё?
Лера, видя, что нам с Испанцем надо поговорить наедине, чмокнула меня в нос, и под каким-то нелепым предлогом вышла из палаты. Умница моя, хорошо, когда барышни такие понимающие и сообразительные… редкая удача!
– Ну, и как я?
– Отлично. Ухо оторвало на хрен, в плече теперь такая борозда, что везде за младшего сержанта сойдешь, с одной «соплей» на пагоне, – Испанец излучал оптимизм, от которого, на самом деле становилось только тошно. – Жив, и то хорошо! Ветров – в «минус», Витька – очень тяжелый, пуля прошла в пяти миллиметрах рядом с сердцем. Львович, говорит, что если Патрохов выживет, то это будет чудо.
– Захаров, как?
– «Минус». Дуплет крупной картечи, разорвал его напополам.
– А, когда ты успел ружье схватить? – спросил я, вспоминая тот сноп огня, который вырвался из-под стола.
– Оно заранее было прикреплено под столешницей. Видел подобный фокус одном фильме, вот и решил попробовать… пригодилось, как видишь.
– Не, то слово. Спас ты меня Испанец.
– Теперь мы квиты.
– Деньги спрятал?
– Ага. Девять коробок с «евриками», заныкал на береговой базе, там как раз яма была подходящая в полу, вот я их туда и приспособил… а потом залили цементом. Десятый ящик лежит в багажнике бежевой «пятерки». Только замок багажника сломан, и двигатель крякнул навсегда. Короче, машина простоит там до второго пришествия и её никто не тронет. Через пару дней отдам его Карабасу, как раз, примерно десятая часть и получается. Ну, а остальные деньги и золото свез на нашу новую базу и оставил в твоей комнате. Куравлев, дежурит безвылазно в комнате, и выходит из неё только в туалет.
– Молодец.
– Я знаю. Ну, какие планы на будущее? Что будем делать?
– Ждать. Нам больше ничего не остается, только ждать. Узнай мне про одного человечка. Прибыл он с вояками, которые раздавали оружие. Невысокого роста, плешивый, средних лет. Зовут – Рома, кличка – Вист. Михреев, говорит, что этот Вист, интересовался обо мне. Найди его и посмотри, чем он дышит.
– А, что именно тебя интересует?
– Сдается мне, что это Вист, и есть тот самый представитель российских спецслужб, которые не в курсе про дела господина Альхова и компании. Улавливаешь?
– Откуда такая уверенность.
– Ниоткуда. Нутром чую!
– Хорошо, поищу этого Рому.
Поговорив с Испанцем еще час, я почувствовал себя уставшим и после перевязки, сделанной мне вполне симпатичной медсестрой, с таким выдающимся бюстом, что можно было смотреть на него вечность, я уснул.
Разбудили меня ночью, снова сделали перевязку, поставили капельницу и пару уколов. В больничной палате психоневрологического диспансера я провел неделю. За это время, меня часто посещали и проведывали разные гости. Чаще всего приходила Лера. Её визитов, я ждал с особым нетерпением. Все-таки, одноместная палата, дверь, которой можно запереть изнутри, позволяет провести время не только приятно, но и полезно. И пусть, тугие повязки не позволяют фантазии развернуться, как следует… главное, как говорится не количество подходов, а качество исполнения!
