— Я женат, — заявил он.
— Вот именно. А я — нет, — я повернулся к Молли. — Если шериф Дрессен будет настолько любезен и окажет тебе гостеприимство, обещаешь не убегать от него?
— Куда ж я могу удрать?
— Ладно, Гови, — вмешался Сэм. — Сегодня ты оказал мне много услуг, и я могу отблагодарить тебя. Кстати, ты еще не вернул мне фотографии.
— Я верну их тебе через несколько минут.
Автоматический лифт был ночью единственным средством сообщения с тюрьмой. Я вошел в кабину.
У дверей, ведущих в тюремные помещения, стоял Стен Марслэнд, держа руку на кобуре.
— Немного поздновато для посещений, а? — сказал он, сдерживая зевоту.
— Особые обстоятельства, Стен. Нам ведь нечасто приходится заниматься похищениями.
— A-а… А что там у тебя в портфеле? Я надеюсь, что ты принес мне что-нибудь поесть?
— Веревочная лестница и ножи.
— Не говори мне о таких вещах! А я-то надеялся, что ты предложишь мне сочный бифштекс со свежими овощами и баночкой пива.
— Миссис Майнер спит?
— Не знаю, но думаю, что нет. В первую ночь, как правило, спят плохо. Ты ее хочешь видеть?
— Да.
— Хочешь, чтобы я привел ее сюда?
— Нет, я пройду к ней в камеру. Я ненадолго.
Он провел меня по внутренней лестнице наверх. По дороге мы миновали множество дверей, запертых на массивные запоры. За одной из них раздался идиотский смех.
— Это пьяница, которого подобрали на улице, — пояснил Стен. — Но сегодня их удивительно мало. Видел бы ты, что творилось тут в воскресенье!
Он отпер дверь в конце коридора и представил меня надзирательнице.
Женщины в тюрьме содержались в особых условиях. Каждая находилась в отдельном отсеке. Пахло аптекой и дешевыми духами. Эмми Майнер стояла в своей камере, вцепившись руками в решетку. Можно было подумать, что она ждала меня.
— Мистер Кросс! — воскликнула она. — Вы должны вызволить меня отсюда!
— Потише, Эмми! — сказала надзирательница. — Вы разбудите других.
— Никто не имеет права держать меня здесь! Я ничего не сделала!
Надзирательница покачала головой. Стянутые сзади узлом волосы придавали ей строгий вид, но я знал, что она была доброй женщиной.
— Эмми ведь не настоящая заключенная, мистер Кросс, — сказала она. — Как вы думаете, ее выпустят утром? — и, понизив голос, добавила. — Мне пришлось отобрать у нее чулки, она хотела покончить с собой.
— Меня должны выпустить! — повторила Эмми. — Я ничего плохого не сделала!
— Я очень сожалею, миссис Майнер, но, похоже, ваш муж замешан в это дело.
— Я в это не верю!
— Пока я во всем не разберусь, вы не должны иметь претензий. Мне все это тоже не нравится, но пока я ничего не могу для вас сделать.
Я подошел к самой решетке. Помещение было плохо освещено, но все же я разглядел ее красные веки и углубившиеся морщины. Губы ее дрожали, и даже волосы, казалось, стали меньше виться.
— Что с Фредом?
— О нем нет никаких сведений.
— Его убили, да?! Вы скрываете это от меня! Его убили и похитили малыша! И все сделали так, что подозрение пало на него…
Ее истерический голос переходил в крик.
— Успокойтесь, Эмми. Все могло быть и хуже. Я думаю, вас освободят через день-два.
Она протянула ко мне руки сквозь решетку.
— Вы мне это обещаете?
Я взял ее руки в свои. Они были холодны как лед.
— Я надеюсь, что смогу это сделать. Ведь, строго говоря, вы не арестованы. Вы только важный свидетель, и вас держат здесь, чтобы вас охранять. С вас возьмут показания и освободят.
— Но я не свидетель! Я же ничего не знаю! Я ничего не видела!
— Вы, безусловно, что-нибудь да заметили. Ведь вы не первый год замужем за Фредом. Сколько? Лет десять?
— Приблизительно. И вполне достаточно, чтобы знать, что Фред не преступник.
— Бывает, что жены ошибаются, — я повернулся к надзирательнице: — Не можете ли вы прибавить немного света?
Она направилась к щитку и включила лампочку у меня над головой. Я открыл портфель, достал оттуда фотографии и протянул их Эмми.
— Вы когда-нибудь видели этого человека в компании вашего мужа?
У нее вырвалось приглушенное восклицание, и она отшатнулась, широко раскрыв глаза.
— Кто это? — выдавила она наконец.
— Он служил на «Эрике Бай», и ваш муж не мог не знать его. Он слишком долго прослужил там же.
