— Да что такое! — вскрикивал Володя. — Схвачу, а он убегает.
— Не цепкий ты! — заявил Шурик.
У Лёни караси-лапти навздёваны на верёвочку, верёвочка привязана к руке. Бродит Лёня, а караси булькаются за спиной. Он подозвал Володю к себе и объяснил:
— Не держи карася крепко, пока не достанешь головы. Достанешь — набок вали, дави к земле. Карась замрёт, тогда суй пальцы в рот и выныривай. Всё понял?
— Ага… Долго надо ловить?
— Это рассказываю долго, на деле — мигом. Схватил, прижал, засунул пальцы в рот — и на верёвочку. Теперь понял?
— Ага…
Вздохнул Володя и снова вниз головой. Стайка карасей ходила мирно, будто Володю человеком не считала. Он тронул карася, тот не убегал, видно, ждал, когда почешут брюхо. Володя свалил его набок, ил с песком помогли удержать; засунул карасю сразу два пальца в рот, а большим зацепил жабру.
— Поймал! Лёня, Шурик, я поймал!.. Возьму-ка его на верёвочку. Шурик, иди ко мне. Рыбы здесь кишит! — распирала радость мальчика.
Он передохнул — и бултых под корягу. Сразу же выскочил, вытирая лицо, не мог отдышаться: видел здоровенного сома — коричневого, плоскоголового. Сом шевелил метровыми усами да хапал траву пастью.
«Раз карася поймал — и сома поймаю», — да так решился Володя, что, будь сом величиной с кита, всё равно бы нырнул за ним. Надо ухватить перед жабрами, зажать в ил — и на верёвочку!
Володя нырнул, схватил сома возле головы, пальцы не сходились — такой толстый сом, — давил ко дну. Сом нехотя повёл туловищем, дескать, отцепись, Вовка, лень мне играть с тобой. Он поворочался под мальчуганом и нехотя пошёл. Наверно, думал: от мальчонки не отвяжешься, если не покатаешь, и катил. Володя лежал на нём, устал держаться, задыхался. С жабрами можно катить хоть целый день, но с лёгкими далеко не уедешь. Володя тюкнул кулаком по соминой башке и встал на ноги. Воздуха нет. Вверху косматое солнце. Задрыгал ногами, замахал руками Володя. Вынырнул, но пропало дно речки. Он заревел, забрыкался — и воздух глотал, и воду. Рядом очутился Лёня, выволок друга на мель.
— Тонул, да?
— Пла-плавать научился…
— Дать бы тебе по шее, чтобы не паниковал. Я думал, он тонет, а он плавает. Чего тогда воешь? — Лёня ушёл рыбачить.
Володя отдышался, унял всхлипы и начал сомневаться: верно ли плыл? Может, показалось от страха. «Ну-ка, теперь смогу ли…» Он плюхнулся на живот и поплыл! Суматошно бултыхался, тонул до глаз и плыл.
— Шурик, глядь, я плыву!..
— Валяй дурака, — отвечал Шурик. — Приедет бабка к берегу на телеге, а у тебя рыбы — кошке пожрать. «Накормил ты меня, Светунец, рыбкой. Спасибо!» — похвалит Бородиниха.
Володе досадно, что мальчишки не дивились его плаванию.
«Папе и маме показать бы, как плаваю, как поймал карася руками и на соме ехал… Ай да сом! Научил меня плавать. Обидно, нет рядом папы».
Шурик ухватился руками за палку и дёргался, словно застрял в вязком дне да никак не мог вылезть.
— Ребя, меня кто-то держит за гачу, — проговорил мальчуган. Мокрые волосы вздыбились, глаза навыкате. — Ребя, держит меня!..
— Так тебе и надо, — ответил Лёня. — Ты бы ещё в дохе рыбачил, не в штанах. Ну, чего глаза выпучил! Нырни и отцепись.
— Как же нырну, ноги-то кверху не поднять. — Голос Шурика дрожал.
— Да кто держит! Зацепился за подводный сук и выдумывает. — Лёня посмеивался над братом: — Крокодилу понадобились твои штаны или калуге. Ты не жалей, отдай, всё равно рваные.
Шурик громко сопел и начинал всхлипывать.
— Сейчас я тебя отцеплю, — вызвался Володя.
Он подбрёл к приятелю, нырнул и тут же выскочил.
— Это мой сом! Он меня научил плавать! — кричал Володя. — Сом запутался в штанине.
— Не запутался, а сосёт гачу. Слышишь, как чавкает, — захныкал Шурик. Он топтал огромного, скользкого сома голой ногой.
Сом не двигался, намертво зажав штанину, будто бревно трещиной.
— Отдай, хмырь, мне и так от мамки попадёт. Отдай!
Вспоминались мальчугану рассказы бывалых рыбаков о прожорливости акул, крокодилов, старых щук и сомов.
Прилетела сорока, раскачивалась на гибких тальниках и суматошно стрекотала; в затопленных кочках раскрякалась утка. Две вороны крутились над мальчишкой. Он плакал, а приятели успокаивали его криком. Сом не слышал гвалта птиц и ребят, стоял себе да подёргивал штанину.
