Первым нашелся, что сказать, адепт. Что, в общем-то, не удивляло.
- Богохульник! – закричал он, - Да за такие речи тебя протащат лошадьми до самой столицы! Взять его!
- А лошади верят в Лефевра? – невинно осведомился Вотан, - Кстати, ты никогда не задумывался над таким вопросом? Почему боги, все из себя такие всемогущие, перекладывают наказание богохульников на смертных? Может, им плевать на то, что считает богохульством человек? Или просто они не такие уж могущественные?
Адепт жестом остановил своих солдат и расхохотался:
- Ты хочешь увидеть могущество Лефевра, чужеземец? Узри же!
Один из браслетов на его левой руке рассыпался иридиевой пылью. В руке черного колдуна начала собираться энергия для разрушительного разряда молнии.
- Неплохой фокус, но не более того, - пожал плечами чужеземец, - Как насчет того, чтобы сравнить на практике силы наших богов? Помериться, так сказать, у чьего бога длиннее?..
Адепт Лефевра снова расхохотался:
- Не смеши меня, язычник. Христианский Бог не проявлял себя с библейских времен.
- О, ты знаешь, что такое Библия? – с легким удивлением переспросил Вотан, - Любопытно. Только вот есть одно «но». Я не христианин.
Он улыбнулся, вспоминая главную истину, что осознал накануне своего падения. Истину, даже сейчас наполнявшую его спокойствием и силой.
- Единственный мой Бог – это я сам.
- За подобную ересь я сдеру с тебя кожу и залью глотку расплавленным свинцом, - пообещал адепт, - После того, как ты падешь ниц перед могуществом Лефевра. Что ж… Твори свою магию, чужеземец. У тебя одна попытка.
Вотан улыбнулся. Ему и была нужна лишь одна попытка. На одну попытку у него и были силы. На одно применение чар, что когда-то открыли для него, что значит наполнять заклинания не заемной силой, а лишь своим внутренним светом.
Лишь знанием, что делаешь то, к чему лежит твое истинное желание.
Адепт так и не выпустил заготовленную молнию. Буквально подавившись заготовленным заклинанием, он захрипел и сполз с лошади, когда тонкий золотой шип, отделившись от его собственного воротника, пронзил трахею.
- Кажется, у моего Бога длиннее, - сделал вывод Вотан, подходя к поверженному противнику.
Тот был еще жив и теперь захлебывался собственной кровью. Покачав головой, чужеземец достал из ножен противника саблю и нанес удар милосердия прямо в сердце. А заодно – подобрал один из золотых браслетов, прежде чем выпрямиться и посмотреть на солдат.
- Господа, я даю вам один шанс уйти по-хорошему.
Разумеется, они не прислушались. Не вступая больше в пререкания с наглым чужеземцем, солдаты взяли оружие наизготовку.
- Как хотите, - пожал плечами Вотан, отпуская, наконец, сдерживаемый гнев и позволяя ему преобразить его тело. Вернулась боль, ломавшая его с самого падения; как будто одно превращение перечеркнуло все время, что он провел, стараясь притерпеться к ней. Но сейчас это было неважно. Он знал, чего хочет: спасти этих людей. А когда знаешь, чего хочешь, очень многое перестает быть важным.
Казалось, время замедлилось. Даже в боевой трансформации он не смог бы увидеть пулю в полете; однако солдаты Халифата просто не успевали водить стволами за стремительно двигающейся мишенью. Развеяв захваченный браслет, Вотан поразил разрядом молнии сразу троих. Их тела еще не успели осесть на землю, а он, проскочив между ними, поразил четвертого саблей в лицо. Двое оставшихся бросили винтовки и выхватили собственные клинки, пытаясь зажать противника в клещи.
Однако в эту игру можно играть и вдвоем. Клинок одного из убитых вдруг оторвался от земли и ударил в спину еще живому. Последний боец остался один на один со стремительным черным демоном, и шансов у него не было.
Вся битва не заняла и пяти секунд.
- Снимите с них колодки, - приказал Вотан, возвращаясь в человеческий облик.
Он не удержался от стона. Вернувшаяся боль не исчезла после завершения трансформации. Но странное дело: то, что некогда казалось ужаснейшей из адских мук, сейчас воспринималось как нечто… терпимое.
После же того, как в глазах прояснилось, первым, что увидел Вотан, стало разозленное лицо Джамиля.
