– СС. Вина вашего брата. Наша общая вина… я ведь тоже немка.
Вернув фотографии, Хеллиг отворачивается от нее – он смотрит на распятие.
– Поэтому англичане забросили вас сюда? – срывается с дрогнувших губ.
На его глаза наворачиваются слезы. Кажется, мужчина готов расплакаться.
Девушка немного медлит с ответом, но затем решает ответить… правдиво.
– Я жила за городом, и даже была в этой церкви несколько раз. Мне кажется, я помню вас или… Тогда я носила другое имя. В 27-м моего брата убили, и мы решили бежать. Но нельзя прятаться вечно. Есть вещи, от которых не скроешься.
– Хорошо, – священник вытирает единственную появившуюся слезу. – Вы, должно быть, не одна. Кто-то еще… из группы выжил?
– Нет, – она поджимает губы, на лице играют желваки. – Зато тайник со снаряжением сохранился.
Хеллиг опускается на койку:
– Зачем так спешить? Помощь уже близко. Город скоро освободят.
– Советы.
Мужчина с опаской смотрит на разведчика.
«Что?»
– Оружие возмездия не должно им достаться. Оно не для… – девушка пытается подобрать слова, – безбожников. В нем что-то…
Айрин прикрывает глаза и в легкой растерянности мотает головой.
– Неправильное… это испорченная… – она выдавливает из себя и не договаривает.
Хеллиг опускает глаза и разводит руками:
– Я верю, верю. Не знаю почему… Потому что хочу этого?
На какое-то мгновение глаза девушки озаряются ликованием, но она быстро подавляет вспышку.
– Снаряжение будет под второй скамейкой слева.
Хеллиг бросает на нее короткий взгляд и успевает заметить, что та с едва заметной улыбкой смотрит на распятие.
– Вам лучше исповедаться.
– Конечно, отец, – кротко говорит она.
Айрин приближается к распятию и, поравнявшись со священником, опускается на колени. Она смотрит на крест и соединяет ладони в молитвенном жесте.
К нужной скамейке подходит Хеллиг. Этим утром храм как раз совершенно пуст.
Мужчина ищет тайник и извлекает из него сверток. Разворачивает находку. Пальцами свободной руки трогает два баллона, показавшиеся из бумаги. Баллоны приплюснутой формы и снабжены ремешками – так, что их можно легко спрятать под рукавами сутаны.
– Газ, – тихо произносит Хеллиг.
Он отодвигает баллоны в сторону и смотрит на появившиеся в свертке… маленький шприц-тубу и коробочку.
– Противоядие.
Странные находки начинают пугать его.
– Зачем ей устройство? – он вполголоса спрашивает себя. – Для чего оно нацистам?
«Почему меня заставили молиться перед ним?»
Что означает странное название – FTH-IA?
В храм входит пара пожилых прихожан, и Хеллиг поспешно прячет снаряжение.
Он идет по набережной, наблюдая последние приготовления к штурму. В голове звучит голос Айрин, которая накануне инструктировала его: «Кроме вас, никто не проберется туда. В коробке две таблетки. Их нужно проглотить сразу после инъекции. Не вскрывайте контейнер до укола! Иначе препарат быстро окислится».
Священник останавливается у пулеметного гнезда, сложенного из мешков с песком. На месте недостроенной стенки укрепления – дерево, которое рубят двое солдат ополчения. «Новобранцам» по сорок-сорок пять лет… возможно, они помнят эту липу с детства.
По крайней мере, Хеллиг помнит ее. Он рос вместе с нею, а теперь два ржавых топора беспощадно рубят по живому. Ничего не вернуть. Ничего.
Его отвлекает звук мотора: по реке проплывает торпедный катер с зенитным автоматом на рубке, направляющийся в сторону моря.
Где-то вдалеке виднеются баржи, их уже приготовили к подрыву с целью изменения фарватера.
Да, русским придется непросто. Город будет драться до последнего вздоха… или – кто знает? – даже после смерти. Трудно поверить, что конец наступил так быстро. Уцелеют ли эти дома, похожие на игрушки, набережная? Господи, неужели именно здесь гулял Кант, погруженный в свои вопросы: «Кто я? На что могу надеяться?»
Священник следует дальше, укутавшись в собственные мысли и не чувствуя холодного ветра с моря.
– В настоящее время его нет, – растягивает слова дежурный по управлению РСХА, сидящий за столом у выхода из здания.
Неприятный тип с повадками удава. Немигающий взгляд в оправе очков и холодное спокойствие. Нарочито медленные и плавные движения. Только что не шипит. Неужели был доктором до мобилизации?
