Ответ вновь ускользает. Остается что-то неполноценное: «И да и нет?»
Тревога. Мерзкая и липкая. Разящая неизбежностью и тлением. Омерзительное ощущение слабости и безысходности.
«Стоп! Разве тревога может быть та… Это настоящий запах?! Как на кладбище!» – сознание мечется в темноте. Он слеп, хотя и имеет «глаза». Но они ничего не видят.
Все, за что можно уцепиться, – только сомнения и страх. Большего не дано.
«Как узнать, жив ли я?», – думает он, отчаявшись и начав смиряться с бессилием, продолжая идти куда-то вперед и совершенно не чувствуя мира вокруг себя. Не узнавая его.
Страшные мысли, порожденные вакуумом мрака. Окружающей пустотой.
Может, все-таки был выстрел? Щелчок затвора?.. И тут же в сознание проникает тот самый звук.
Ты уже слышал его?
Ты выдумал его?
Или это палач давит на спусковой крючок снова и снова?
Кошмарный сон, заслонивший реальность и подменивший ее. Нет суеты, вороха деталей, образов цели и средств, хоровода иллюзий, которыми можно защититься от ужасающей голодной темноты и осознания неминуемого. Нет ничего, что поможет забыться хотя бы на мгновение. Черная длань тревоги опустилась на слабое дрожащее существо, усомнившееся в самом себе. Это смертельный яд. Отрава сомнений.
«Так было всегда… Я раб Божий».
«Принимаю все».
Неожиданно рука брата вновь касается плеча, и, словно затаившееся, сердце едва не выскакивает из груди. Хеллиг чудом не теряет сознание.
«Внутри меня бомба!» – пытаясь перевести дух, думает он.
«Заряд с часовым механизмом, начиненный кровью и отмеряющий срок неровным стуком. Как остановить его?» – проносится следующая мысль, и священник принимается ругать себя за нее.
По пути им попадается офицер СС с двумя рядовыми, те отдают честь, остановившись. Брат же, кивнув, продолжает вести Хеллига вперед или, как тому кажется, в бесформенную кромешную темноту.
Откуда-то издалека слышатся вой сирены и глухие звуки бомбардировки.
Священник пытается представить свой Город наверху, что не так давно был живым, теплым и приветливым. Каким-то… человечным.
Шевеля ногами и шаркая ими по темному полу, он мысленно возвращается в далекий Город, что заперт где-то на дне памяти. Который рад снова принять его; в нем же и храм, всегда ждущий прихожан – верующих и не очень… Брат в это же самое время видит перед собой только тускло освещенные тоннели. Серые и безжизненные. Воняющие пустотой и смертью, что проникают в душу через прорези глаз. Так кто из них мертв на самом деле?
Спустя бесконечно долгие минуты блужданий по катакомбам рука оберфюрера заставляет Хеллига остановиться. Темнота отступает – повязка исчезла.
Щурясь от внезапно ударившего в глаза света, священник оглядывается.
«Нет, это еще крепость».
Ни ад, и ни рай. Подземелья… даже не земля.
Он в пустом помещении, которое разделено надвое черной занавеской.
Брат, похоже, стоящий за левым плечом Хеллига, сообщает:
– Они там. Можешь начинать обряд.
Непроницаемая ткань, разделяющая зал, смущает, и он отрицательно качает головой:
– Я должен видеть их… глаза.
Немного помедлив, оберфюрер обходит священника кругом, с подозрением глядя на «несогласного», но затем машет рукой.
– Да какая разница. Отвернись.
Хеллиг подчиняется, и мир вновь уступает место темноте. Слышатся три хлопка – скорее всего, брат подал команду подручным. О реальном положении вещей вновь приходится только догадываться.
В помещение проникает топот: входят два солдата СС. Один из них надевает на голову Хеллига массивные наушники – теперь он больше ничего не слышит.
«Нет. Если хотят убить… сделали бы раньше», – успокаивает себя священник, но холодок, пробежавший по спине, дал понять, что страх рядом. Что он никуда не уходил. Смерть и забвение… Ты всего лишь человек. Слабая, беспомощная жертва.
Тем временем брат с другим солдатом снимают занавеску и накрывают стоявшее за ней же электронное устройство, формой напоминающее… крест. Размером с ранец.
Еще один рядовой заводит в помещение двух похожих друг на друга исхудавших женщин, они в оборванной одежде и со следами побоев. Руки связаны за спиной. Одна находится в гораздо лучшем состоянии, следы ее истязаний явно декоративные, похоже, это переодетый сотрудник СС. Другая, синеглазая Айрин, избита по-настоящему.
