- Шмид стал жертвой человека более ловкого, нежели полиция Биля и Нойенштадта, - возразил Чанц.
- Откуда это вам известно?-проворчал Берлах.
- Я никого не подозреваю,-сказал Чанц.-Но я уважаю человека, убившего Шмида, если только можно при этом употребить слово "уважение".
Берлах слушал его неподвижно, немного приподняв плечи.
- И вы хотите поймать человека, Чанц, к которому питаете уважение?
- Я надеюсь, комиссар.
Они снова умолкли и продолжали ждать. Вдруг Тваннский лес осветился. Фары залили его ярким светом. Лимузин проехал мимо них по направлению к Ламбуэну и скрылся в темноте.
Чанц включил мотор. Проехало еще два автомобиля, большие, темные машины, полные людей. Чанц поехал вслед за ними.
Лес остался позади. Они проехали мимо ресторана, вывеска которого освещалась сквозь открытую дверь, мимо деревенских домов; перед ними маячили задние огни последней машины.
Они достигли широкой долины Тессенберга. Небо очистилось, ярким светом горели заходящая Вега, восходящая Капелла, Альдебаран и огненное пламя Юпитера на небосводе.
Дорога повернула на север, и перед ними выступили темные контуры Шпитцберга и Хассераля, у подножья которых мерцало несколько огней деревни Ламбуэн, Диссе и Нодс.
Тут идущие перед ними машины свернули налево на проселочную дорогу, Чанц остановился. Он опустил стекла, чтобы можно было выглянуть. Далеко в поле угадывался дом, окруженный тополями, перед освещенным входом останавливались машины. Оттуда доносились голоса, потом все влилось в дом и наступила тишина.
Свет над входом погас.
- Больше они никого не ждут, - сказал Чанц.
Берлах вылез из машины и вдохнул холодный ночной воздух. Ему было хорошо, и он смотрел, как Чанц ставил машину на луг, так как дорога на Ламбуэн была узкой.
Наконец Чанц вылез из машины и подошел к комиссару.
Они зашагали по тропинке в сторону видневшегося вдали дома. Почва была глинистой, стояли лужи - здесь тоже был дождь.
Они подошли к низкой ограде, но ворота были заперты. Ржавые прутья возвышались над оградой, через которую они рассматривали дом.
Сад был голым, между тополями, словно огромные звери, стояли лимузины; огней нигде не было видно. Вее производило унылое впечатление.
В темноте они с трудом разглядели, что на воротах висела табличка. Один угол сорвался, и она висела косо. Чанц осветил ее фонариком, прихваченным из машины:
на табличке была выгравирована большая буква "Г".
Они снова оказались в полной темноте.
- Видите, - сказал Чанц, - мое предположение было верным. Я ткнул пальцем в небо, а попал в цель. - И, довольный собой, он попросил: Угостите меня теперь сигарой, комиссар, я ее заслужил.
Берлах протянул ему сигару.
- А теперь нам необходимо узнать, что означает буква "Г".
- Это не проблема: Гастман.
- То есть?
- Я справлялся по телефонной книге. В Ламбуэне есть только два абонента на букву "Г".
Берлах озадаченно засмеялся, но потом сказал:
- А не может это относиться к другому Г?
- Нет, не может. Второе Г означает жандармерию[1]. Или вы считаете, что жандарм может быть причастен к этому убийству?
- Все может быть, Чанц, - ответил старик. Чанц зажег спичку, но прикурить при ветре, яростно сотрясавшем тополя, ему удалось с трудом.
* * * Не понимаю, удивлялся Берлах, почему полиция Ламбуэна, Диссе и Линьера не обратила внимания на этого Гастмана, ведь его дом стоит в открытом поле, свободно виден из Ламбуэна, и если здесь собирается общество, то это невозможно скрыть, более того - это прямо-таки должно бросаться в глаза, в особенности в таком захолустье.
Чанц ответил, что пока он этому не находит объяснения.
Они решили обойти вокруг дома. Они разделились и направились каждый в свою сторону. Чанца поглотила ночь, Берлах остался один. Он снова почувствовал тяжесть в желудке, резкую боль, на лбу выступил холодный пот. Он пошел вдоль стены н, следуя ей, свернул направо. Дом все еще был погружен в полнейшую темноту.
Берлах снова остановился и прислонился к ограде. Он увидел на опушке леса огни Ламбуэиа и зашагал дальше. И снова ограда изменила направление, теперь она повернула на запад. Задний фасад дома был освещен, из окон нижнего этажа лился яркий свет. Берлах услышал звуки рояля, а когда прислушался, то понял, что играют Баха.
