Судный день - страница 26
– А чем вы, любезнейший, зарабатываете на кусок хлеба? – спросил Томас, прожевав.
Плотник оторвал взгляд от кружки с пивом, быстро взглянул на священника, а затем – на Томаса.
– Я… Я мастерю всякое. Плотник я.
– Дома, мебель или кареты? Или что-то другое?
– Хм… дома.
– Значит, нашли работу и направляетесь на новое место? – заинтересовался Томас.
– Э-хм… Ну да. В Колдинг. Говорят, там требуются рабочие руки.
– Значит, и инструменты захватили?
– Да. То есть нет… Кое-какие. – Плотник неуверенно усмехнулся, обнажив крупные зубы.
Томас задумчиво почесал щеку.
– Я слышал, что старую древесину следует на неделю поместить в смесь соленой воды и вытяжки из лютика, а потом на зиму положить в темное место и дождаться, пока древесина высохнет. Тогда якобы древесина станет как новая. Одного не понимаю: почему место должно быть именно темным?
Плотник потер грубой лапищей щетинистый подбородок.
– Ну, это, вроде как, чтобы дерево сохло помедленней… – объяснил он и усмехнулся.
Кивнув, Томас намазал маслом ломоть хлеба и аккуратно положил на него сыр и ветчину.
– Вон оно что. Ну конечно же!
Откусив кусок, Томас на секунду умолк.
– А что за свет вы видели сегодня ночью возле сарая?
Плотник в замешательстве оглядел собеседников. По-моему, ему явно хотелось поговорить о чем-нибудь другом.
– Выживьтевугловойкомн-те?
– Чего-о? – Все вопросительно уставились на Томаса, а тот прожевал наконец и повторил вопрос:
– Я спросил – разве вы живете в угловой комнате?
– Нет, моя комната в середине коридора, – ответил плотник, не понимая, к чему ведет Томас. Тот безмятежно дожевал кусок и вытер рот большим платком.
– Как же вы тогда увидели свет возле сарая? Плотник совсем растерялся и принялся жадно глотать пиво, так что кадык у него заходил ходуном. Потом, искоса глядя на Томаса, он ответил:
– Я… Я спустился сюда… Кое-что забыл…
Я посмотрел на Томаса, но ответ, похоже, устроил его, хотя сам я не сомневался – плотник лжет.
– Нужно было проверить, хорошо ли заперты двери сарая, – добавила Мария, – ходят слухи, что в округе опять появились волки. Не дело это, чтобы покойного графа сожрал какой-нибудь паршивый волк.
– Да уж, прискорбно, что граф умер в самом расцвете лет, – сказал Томас.
– Кого хочет – милует Всевышний, а кого хочет – ожесточает! – откликнулся пастор Якоб. – Послание святого апостола Павла к Римлянам.
Мария внимательно посмотрела на священника. Я видел, что она обдумывает услышанное.
– Это значит, – спросила девушка, – что Всевышний решает, кому умереть, а кому – жить дальше?
– Господь сказал: Иакова я возлюбил, а Исава возненавидел, – ответил священник.
Меж бровями у девушки пролегла чуть заметная морщинка. Она посмотрела на пастора, будто заподозрив, что тот издевается над ней.
Томас пустился в объяснения:
– Иначе говоря, Господь решает, кого любит и кого ненавидит, и тем самым определяет, кто будет жить дальше, а кто должен умереть. – Он повернулся к священнику и продолжал: – По воле Божьей много лет прошло с тех пор, как я изучал теологию, однако если память не изменяет мне, то Всевышний произнес эти слова, когда Иаков и Исав еще лежали в материнской утробе и даже не родились.
Священник согласно кивнул.
– Вот только правильно ли это – судить нерожденного ребенка? Возможно, из него вырос бы один из самых верных слуг Божьих, а его заранее обрекают на ненависть.
Священник взглянул на Томаса, и в глазах его сверкнула ярость.
– Кто ты такой, человек, что осмеливаешься противиться Господу? Могущество Всевышнего безгранично. Он беспощаден к тем, что отрекается от Него и сомневается в справедливости суда Его. Никто, НИКТО не должен сомневаться в любви Божьей! – И, умолкнув после этой вспышки, священник вновь углубился в Библию. Остальные молчали. Внезапно Мария спросила:
– Сколько стоит такая прекрасная книга?
Пастор не сразу понял, что она обращается к нему. Он поднял взгляд и посмотрел на Марию, которая с любопытством разглядывала книгу, поигрывая ножом.
– Такие прекрасные украшения! – Девушка показала ножом на изящные деревянные наугольники наверху и внизу переплета. – Должно быть, дорогие!
