– Конечно! Майлз-сан нам помогает! – Поразмыслив над ходом событий, он решил подправить сказанное: – Во всяком случае, пытается помочь. – Прозвучало это как-то вяло и неблагодарно, и Джин поправился еще раз, теперь уже сказав сущую правду: – До него нам вообще никто не помогал.
Мэтсон-сан почесал затылок и пожевал губами.
– Гм… – он поднял кружку с чаем, – ну, передумаешь, скажешь мне.
При этих словах Джин бросил на Юуити взгляд, настолько исполненный гневом и смятением, что клерку пришлось отступить, прикрываясь рукой.
– Ну что ты… Я же помочь пытаюсь…
Джин чуть не разрыдался. Если это, по-твоему, помощь, то ее не требуется! Нет, так грубо разговаривать со взрослыми нельзя. Поэтому он ответил:
– Спасибо. Нет. Я не передумаю.
Мэтсон-сан пожал плечами и отправился на рабочее место, в приемную. Джин быстренько собрал свои заработки и бросился наверх – прятать.
* * *
Благодаря Роику трое из тех четверых, которых Майлз жаждал допросить, все еще пребывали в бессознательном состоянии. Посему допрос пришлось начать с госпожи Сато. Внутри стеклянные стены изолятора были залиты мягким светом. Она сидела в узкой постели. Бледная и изможденная, женщина выглядела, тем не менее, не так уж плохо для только что размороженной. Чистенькая, в аккуратной больничной рубашке и утепленном мягком халатике, она укрылась словно и от микробов, и от назойливых взглядов. Майлз догадывался, вернее, твердо знал: последнее для поднятия духа даже важнее, чем первое. Уж он-то свое в больницах отлежал. Ако отмыла ее волосы от геля, и теперь они ниспадали шелковистым ливнем на плечо.
Он вошел в кабинку. Интересно, такой визитер в глазах пациента существо страшное или просто странное? По ее суровому взгляду и не определишь. Майлз поправил фильтр-маску и откашлялся.
– Добрый день, госпожа Сато. Меня зовут Майлз Форкосиган.
Он ободряюще улыбнулся и только потом сообразил, что губ-то она не видит.
– Жаль, что приходится разговаривать в маске. Правда, доктор Дюрона говорит, ваша иммунная система быстро восстанавливается. Скоро мы сможем обходиться без излишних предосторожностей и сможем вас выпустить.
– Вы врач? – спросила она хрипло, зато вполне понятным голосом.
– Нет, из криостаза вас вывел Ворон Дюрона, доктор с Эскобара. Он – мой сотрудник, – счел за должное добавить Майлз.
Объяснять ей сейчас, кто он такой, было бы крайне утомительно.
– Я его уже видела, – она сглотнула. Отчасти в том было виновато нервное напряжение, отчасти она просто заново привыкала управлять своим телом. – Где мы находимся? Мне сказали, в Нортбридже.
В ее голосе прозвучало сомнение относительно их местонахождения. В общем-то, в данный момент она сомневалась во всем.
Майлз огляделся. За прозрачными стенами кабинки проступали только затемненные очертания послеоперационной. Окон в ней не было, так что даже здание напротив не увидишь.
– Да, мы в Нортбридже. Вы находитесь на территории закрытого и заброшенного криохранилища на юге города, которое попало в руки предприимчивых и неглупых людей – они здесь самовольно поселились и работают.
– Мне сказали, что у вас мои дети…
Голос ее сорвался, и последние слова беззвучно растаяли в воздухе.
Тут Майлз пожалел, что не захватил их с собой, хотя провал с предыдущей разморозкой вспоминался весьма болезненно.
– Да, Джин и Мина в безопасности, они находятся в консульстве Барраяра, – добавил он через мгновение, хотя все еще не решил, использовать информацию о детях в качестве кнута или пряника. – У Джина там все его зверье, даже сокол Вихрь и ваша старая кошка, так что мальчик вполне доволен. И Мина с ним.
Майлз надеялся, что упоминание о бродячем зоопарке убедит мать в правдивости его слов.
– В консульстве Барраяра! Но почему? – Она опять сглотнула. – И кто вы такой? Почему вы здесь?
Она не спросила «Почему я здесь?», но, как показалось Майлзу, именно это ее и интересовало.
– А что вы вообще помните?
Губы женщины сомкнулись.
Майлз зашел с другой стороны:
– Последнее, что помнят Мина и Джин о вас, это ваш арест нортбриджской полицией полтора года назад. Два дня назад я со своими людьми обнаружил вас в криостазе, в переносной криокамере в подвале дома доктора Сэитиро Либера. Теперь я пытаюсь выяснить, что произошло за эти полтора года. Думаю, это нужно и мне, и вам.
