– Но хватит уже обо мне.
Поговорим о тебе? Давненько (и хорошо, что давненько) Майлзу не доводилось знакомиться с женщинами в кабаках. Да и знакомился-то он по долгу службы. Но сейчас ассоциации с отчаянной попыткой обольщения казались не такими уж и неуместными. Необходимо было как можно скорее заставить Лизу Сато верить ему.
– Насколько хорошо вы знали доктора Сэитиро Либера и как вы познакомились?
На какое-то мгновение ему показалось, что Лиза опять замкнется, но, заметив его ободряющий взгляд, она начала рассказывать:
– Сэитиро пришел к нам – в политический совет движения – с рассказом о тайне, которую обнаружил у себя на работе.
– Сколько раз он к вам приходил?
– Два или три.
– Сколько еще людей оказались посвященными в эту тайну? Он встречался со всеми членами совета?
– Сначала с Джорджем, Эйко и со мной. И еще была встреча, где мы собрались все, тогда-то и запланировали демонстрацию протеста – Джордж Суваби, я, Сэитиро, Ли Канг, Руми Хосла, Эйко Теннодзи.
Последние имена оказались до боли знакомы Майлзу по его расследованию в сети.
– Дайте-ка я угадаю. Вы решили обнародовать эту тайну во время акции протеста, и вдруг все пошло не по плану.
Она метнула в него взгляд острый, как нож.
– Нашей вины здесь нет. На нас напали участники другой акции протеста – банда негодяев из ООНН. Их место тем вечером было на другом конце парка. Ни мы, ни они не могли позволить себе снять зал для конференции.
– А напали на вас действительно члены ООНН? Может, то были какие-нибудь посторонние нанятые люди, ряженные под ООНН?
– Нет, это точно были они, я узнала несколько человек.
– Гм… Впрочем, их тоже могли подкупить – чтобы натравить на вас.
Она слегка наклонила голову, размышляя и, похоже, соглашаясь.
– Нас разняла полиция, которой оказалось подозрительно много для такого рода потасовки. Да и появились они невероятно быстро, словно знали, что произойдет. Я видела людей с разбитыми, окровавленными головами, их бросали на землю. – Заметно было, как ее взволновали воспоминания. Майлз сообразил, что для нее все эти события произошли буквально вчера. – Мы так протесты никогда не организовывали. Полагаю, это все из-за ООНН – они с криокорпорациями заодно, оборотная сторона той же монеты. ООНН постоянно вопит о деньгах, которых у них нет, корпорации вопят о деньгах, которые у них есть. И тем, и другим плевать на жизни людей, их интересуют только собственные шкуры.
Тонко подмечено, подумал Майлз.
– Вернемся к роли доктора Либера? – И его страшной тайне… – Судя по некоторым обстоятельствам, он был ключевой фигурой.
Она посмотрела на него внимательно, размышляя о чем-то, словно принимая решение.
– Думаю, что если вы шпик, подосланный криокорпорациями, то уже наверняка знаете. И знаете, что я знаю.
«То есть терять нечего» – таким казался неозвученный вывод.
– У меня уже есть догадка, основанная на том, что доктор Либер занимался химией криорастворов в исследовательском центре «Нового Египта».
Она ответила осторожным, едва заметным кивком.
– Сэитиро обнаружил, что криораствор предыдущего поколения разлагается через несколько десятилетий. Значит, в криокамерах корпораций лежат тысячи, а может, и миллионы действительно мертвых, а не замороженных – из тех, кого готовили при помощи этого раствора. Это значит, что их голоса недействительны, а имущество необходимо передать наследникам. Только одно это свидетельствует: на кону – миллиарды новойен! Я уже не говорю о неизбежных юридических расходах и о разработке методик определения, кто из клиентов корпораций был обработан каким раствором.
Майлз беззвучно присвистнул: кусочки головоломки становились на место со скоростью света. Вот тебе и перепродажа контрактов! О, как же ему нужен аналитик по мета-экономике Службы безопасности, вместе с уже заказанным с Эскобара судебно-бухгалтерским экспертом! Причем нужен прямо сейчас! Со всем разведоборудованием, предварительно настроенным на взлом общепланетных информационных сетей Кибо!
Он закажет все это сразу, как только окажется в консульстве. Но несколько ближайших дней придется справляться при помощи собственного органического мозга. Изрядно поношенного, находящегося далеко не в идеальном состоянии.
