Судьба Адъютанта Его Превосходительства - страница 25

Жизнь Май-Маевского протекала спокойно; он посещал адмирала Ненюкова, генерала Субботина; по-прежнему много пил и увлекался Диккенсом. По вызову Анны Петровны Май-Маевский уезжал на два дня в Ялту. Жмудские эвакуировались за границу, и Анна Петровна умоляла генерала ехать с ними; Май-Маевский тяжело вздыхал, но категорически отказался. Он трогательно распрощался с Анной Петровной и вернулся в Севастополь.

Еще до приезда Май-Маевского в Севастополь брату удалось организовать подпольный комитет. В его состав входили: 1) Владимир– председатель и заведующий военной секцией, 2) А. Бунаков – помощник председателя, 3) И. Севастьянов (бывш. поручик) – руководитель разведывательной работой среди военных частей, 4) И. Вайсблатт и 5) Иоффе (заведывали подпольной типографией), б) М. Кияченко – матрос, руководивший подрывной работой комитета, 7) С. Крючков, рабочий севастопольского порта, агитатор, 8) И. Ашевский, присланный из Симферополя для подпольных работ, 9) Лия Шульгина – держала связь с другими организациями и с Симферополем. Как активные уполномоченные от войсковых частей и морского завода порта работали: Михачев Василий, Буклерский Николай, Богдасаров, Леонов. Секретарь союза металлистов Ященко был очень близок к комитету, а на Б. Г. Докшицкого (Борисова) комитет возложил работу среди профсоюзов и помощь Севастьянову в подрывном деле.

Севастополь ул. Большая Морская 11 – Малая Офицерская 42

Работа комитета проводилась успешно. Печатались воззвания к войскам и населению. Шла усиленная подготовка к восстанию. В рабочем клубе на Базарной улице происходили заседания. Я на них не бывал: мое появление в таком месте могло вызвать разговоры и навести на след контрразведку.

Я осведомлялся о ходе работ от брата, который продолжал числиться ординарцем Май-Маевского и ежедневно заходил ко мне. Власти относились к Май-Маевскому предупредительно. А в особенности, когда в газете «Юг» от 4 декабря 1919 года № 107 было напечатано:

Генерал Субботин приказал начальнику своего штаба, ген. Лукьянову, давать Май-Маевскому совершенно секретные оперативные сводки. Я получал их под расписку, снимал с них копии и передавал брату. Эти сводки печатались комитетом и расклеивались по городу: в них сообщалось о переходе на сторону красных целых дивизий Колчака, о взятии его в плен и катастрофе на деникинском фронте. Врангель сосредоточил все обозы армий на станции Иловайской, а кавалерия красных нанесла удар на ст. Матвеев-Курган и забрала всю базу. В специальных добавлениях к сводкам комитет разъяснял всю бесцельность дальнейшей борьбы с красными. На обеде у ген. Субботина я услышал такой разговор: – Владимир Зенонович, интересная вещь: оперативные сводки принимает по радио капитан, участник «Ледяного похода», от него сводки поступают к нам. Кроме меня, начальника штаба и вас никто их не читает, а, между тем, они расклеиваются по городу. По-видимому, есть приемочная станция, перехватывающая их. Май-Маевский, пораженный этим, ответил: – Может быть! Лично я сводку по прочтении тотчас же жгу. Наш комитет решил относиться к сводкам осторожнее, но работу с ними не прерывать. Чтобы отвлечь всякое подозрение и оградить от слежки частную квартиру брата (Батумская, 37), где иногда устраивались подпольные совещания, мы завлекли как-то Май-Маевского к брату на обед. Генерал пробыл там до позднего вечера. 20 января я узнал, что комитет назначил днем захвата власти 23 января. Обстановка, казалось, была самая подходящая. Немногочисленный гарнизон состоял в большинстве из мобилизованных и пленных красных; среди них находилось много партийцев, державших связь с комитетом, равно как и с дредноутом «Воля». Генерал Слащев, с небольшими силами, около четырех тысяч штыков (по словам Май-Маевского), еле-еле удерживал Перекоп. Против Слащева стояла 13-я армия красных. Рабочие порта, подготовленные к восстанию, должны были занять госучреждения и нести охрану города. Подрывной секции комитета поручалось взорвать некоторые суда на рейде и железнодорожный Камышловский мост. На меня с десятью товарищами возложили сложную операцию – произвести арест Ненюкова, Субботина, Лукьянова и других начальников, после чего я должен был принять на себя руководство восстанием и командование революционными силами. Мы с братом обсуждали всесторонне подробности нашей задачи. Меня беспокоил вопрос о надежности комитета. Но Владимир ручался за всех членов. – Все – стойкие ребята. Состав комитета хранится в строжайшей тайне. Это было наше последнее свидание. Я лег спать непонятно удрученным, и сон долго не приходил. Лишь перед рассветом я забылся. Вдруг раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть в такую рань? Я вышел в коридор. Бледная, заплаканная… жена брата шепнула через силу: – Володю ночью… арестовали… дома! Арест брата поразил меня. Наспех я обдумал, что делать.