Судьба Адъютанта Его Превосходительства - страница 24

– Сменили за хорошее отношение к войскам и за то, что Май-Маевский настаивал на земельной реформе, опасаясь крестьянских беспорядков, – старался я использовать момент. На вокзале к Май-Маевскому подошла почетная рота, изъявившая желание сопровождать его в ставку. После долгих просьб генерал согласился.

В вагон к Май-Маевскому являлись представители от частей, выражая соболезнование и намекая на то, что Деникин не соответствует своему назначению. Генерал выслушивал их, крепко пожимая руки, и говорил: – Надо подчиняться ставке. Я твердо сказал генералу: – Ваше превосходительство, к вам приходят представители от всех частей. Все ненавидят ставку, не уважают Деникина. Одно ваше слово, и войска перестанут подчиняться ставке. Они говорят, что положение на фронте можете спасти только вы. Май-Маевский, немного помолчав, ответил: – Капитан, я ни на какую авантюру не пойду. На ст. Мерефа к нам в вагон быстро вошел Врангель.

– Владимир Зенонович, – сказал он громко: —ты меня прости, я в этом не принимал никакого участия. Даже отказывался, но пришлось подчиниться воле Деникина. – Я тебя не виню, я раньше предвидел… так должно быть… – сказал с расстановкой Май-Маевский. – Твое мнение о фронте? – спросил Врангель. – Я считаю положение тяжелым и безвыходным. Причин много, объяснять их не буду, – твердо ответил Май-Маевский. – Я думаю, прежде всего подтянуть офицерство. Для примера повесить несколько человек. Нужно остановить беспорядочное отступление, – сказал Врангель. – Представь себе артель каменщиков, строящих здание; когда они дошли до четвертого этажа, первый дал трещину. Здание заколебалось. Может ли строитель заставить каменщиков продолжать постройку пятого этажа, хотя бы для непокорных и приготовил веревки? – Владимир Зенонович, ты сильно расстроен. Тебе необходимо отдохнуть. Ты едешь в ставку, а оттуда куда намереваешься отправиться? – спросил Врангель. – Не знаю, там будет видно. Они распрощались. По уходе барона, я спросил Май-Маевского, где он предполагает жить. – Во всяком случае, не при ставке. Уеду в Новороссийск или в Кисловодск. Вдали от интриг будет спокойнее. Мне так надоела такая жизнь: выйти никуда нельзя, приходилось гулять у себя в паршивом саду или сидеть в особняке. Я завидовал вам, капитан.

Новый Главком В.С.Ю.Р. генерал-лейтенант Пётр Врангель.

– Да, действительно, ваше превосходительство. Ежедневно, с самого утра, вас осаждали с докладами, фотографы и редакторы газет, чтобы получить интервью. В особенности, за последнее время, когда появилась заметка, что вы должны занять высший пост, вам буквально не давали покоя.

– Да, – вздохнул генерал: – эта заметка – дело рук Романовских; они боялись меня и ждали удобного случая: неудачи на фронте. Я уверен, что свое письмо Деникин писал под диктовку. – Ваше превосходительство, я вам советую уехать в Крым, в Ялту или Севастополь. Будете далеко от ставки и в курсе событий. В Севастополе имеется радио, к тому же войска вам симпатизируют, а Севастополь – военный город. Я стал расхваливать достоинства города. – Хорошо, решено. Еду в Севастополь, – сказал Май-Маевский. – Ваше превосходительство, я не желаю служить у Врангеля. Нельзя ли мне остаться при вас? Я думаю, Деникин не будет возражать. Одним офицером в армии больше или меньше – значения не имеет. – Хорошо, я спрошу Деникина. Прибыв в Таганрог, Май-Маевский поехал со мной в штаб-квартиру главнокомандующего. Улица, где жил Деникин, охранялась патрулями. Приемная Деникина была обставлена мягкой мебелью. На стенах висели картины знаменитых художников и оперативная карта грандиозных размеров. Деникин поздоровался с Май-Маевским самым дружеским образом и пригласил в соседнюю комнату. – Владимир Зенонович, мне неприятно было отзывать вас. Я долго не решался… У меня была мысль подчинить вам Врангеля. Но вы поймете меня; я это сделал в интересах общего дела. Вам необходимо немного отдохнуть, а тогда снова приметесь за работу, – оправдывался Деникин, – Антон Иванович, разрешите мне выехать в Севастополь, где я и буду жить. А также, если возможно, прикомандируйте ко мне временно моего адъютанта и двух ординарцев. – Пожалуйста, пожалуйста, с полным окладом содержания. А теперь пойдемте, посмотрим фронт. Генералы углубились в карту. – Владимир Зенонович, что вы думаете об общем положении фронта? – Положение тяжелое. Единственный, по-моему, выход – сосредоточить распыленные части на Кубань и Крым… – Что вы, Владимир Зенонович?! Отдать без боя занятую территорию?! Нет, я с этим не согласен. – Другого исхода нет, – настаивал Май-Маевский: – от больших армий остались небольшие группы, разбросанные на большой территории. Надо предположить, что противнику с превосходными силами не трудно будет ликвидировать эти группы, отрезав их от баз и связи. Вы же сами говорите, что от многих частей не имеете сведений, где они сосредоточились. Возможно, они окружены, и участь их решена. Нужно еще учесть: армия состоит из крестьян и пленных, и у нас не столько потерь, сколько дезертиров. Генерал особенно подчеркнул последние слова. – Нет, Владимир Зенонович, вы не правы. К Кубани мы всегда можем отойти. Я постараюсь задержать наступление красных и перейти в контрнаступление. – Антон Иванович, а как положение Колчака? – Он отступает быстрее нас. У него большой недостаток командного состава: унтер-офицеры командовали полками. Колчак просил у меня офицеров; как хорошо, что я не послал их. Весь обед Деникин посвятил рассказам о своей счастливой семейной жизни. Май-Маевский, видимо, с трудом сохранял спокойное настроение. В тот же день мы выехали в Севастополь. Комендант Севастопольской крепости, генерал Субботин предложил Май-Маевскому особняк, но генерал пожелал остаться в своем вагоне у станции. А через некоторое время мы переехали в гостиницу «Кист».