За исключением некоторого зацикливания на пионерской идеологии, Алёшка оказался вполне приличным парнем. В шахматах здорово сечёт. Мы по вечерам с ним играем. И он всё время выигрывает у меня. Даже жалко, что он скоро уедет. Сегодня уже 2 октября. А возвращаются дети из СССР домой шестого. На две недели приезжали. Пока никаких происшествий с ними ни в Берлине, ни в Москве не было. Если так всё и закончится, то зимой, сразу после Нового года, Геббельс предложил повторить обмен, но уже более массово. Не по три десятка, а по три сотни ребят послать. И можно не только из Москвы или Берлина.
Ребята у нас тут живут обычной жизнью рядовых немцев. В школу только не ходят. За исключением гостьи Геббельса, Тани Лисицыной, все остальные живут в семьях простых граждан — рабочих, служащих, военных. Мальчишки в поход сходили. Девчонок в поход отправлять не планировали, но они разнылись. Тоже захотели. И решили всё-таки и им разрешить. Начало октября, но погода почти летняя. Часто светит солнце. На пару дней могут и сходить. С опытным инструктором, конечно. Вот как раз сегодня отряд из пятнадцати советских девочек в поход ушёл. С ночёвкой. А меня не отпустили с ними. Хотя девчонок тоже охраняют.
После ужина я умылась, пожелала Алёше спокойной ночи и отправилась к себе в спальню. Алёша на втором этаже спит, ему там больше понравилось. Перед тем как улечься в постель, щёлкнула переключателем, переведя звонки на телефоны из кабинета в спальню. Для экстренной связи. Пока, правда, в спальню мне ещё ни разу не звонили, но мало ли что. Как неудобно без считалок! Из машины вовсе нельзя позвонить никуда. Правда, в моей машине радиостанция есть. Но это немного не то.
Ещё раз взглянула на полочку с тройкой телефонов и легла. Два телефона без дисков для набора номера, а один обычный, с диском. Который с диском, тот просто к берлинской телефонной сети подключён. Один из бездисковых соединяет меня с моим дежурным начальником охраны. Ну а третий, с серебряным орлом, понятно, прямая связь с Гитлером.
Всё, выключаем свет и спать. Завтра с утра опять партию золота в будущее передавать стану. Большая партия, целых двадцать три тонны. Чего там за неё продали, пока не знаю. Вот завтра и спрошу Гитлера. Ну, всё-всё. Сплю уже.
Но в середине ночи меня неожиданно разбудил телефонный звонок. Включаю ночник. На часах — начало пятого. Это кто там меня будит? Оп… Звонит телефон с орлом. Гитлер? В четыре часа ночи? У него там, что ли, война началась новая?..
— …Существует ли угроза их жизни, товарищ Штирлиц?
— Товарищ Сталин, я не знаю. Информация неполная. Врачи обследуют их и делают всё возможное для спасения. Пока с уверенностью можно только сказать, что это было отравление мышьяком.
— Товарищ Штирлиц, а вы уверены, что это не спланированная акция?
— Товарищ Сталин, я совершенно уверена в том, что это была именно спланированная акция. Отравить сразу четырнадцать человек, да ещё так сильно, можно только намеренно. Но я со всей ответственностью заявляю, что Гитлер к этой акции непричастен. Будет проведено самое тщательное расследование. Собственно, оно уже идёт.
— Это очень неприятный инцидент, товарищ Штирлиц. Советские дети, девочки, отравлены на территории Германии. Очень неприятный инцидент. Я хотел бы оперативно получать информацию о ходе этого вашего «расследования».
— Товарищ Сталин, я имею полномочия от имени Рейхсканцлера Германии официально попросить вас о помощи в расследовании. Конечно, криминальная полиция Берлина сделает всё возможное, но если ей в помощь придадут группу советских следователей, то руководство Германии будет благодарно СССР за это.
— Я понял вас, товарищ Штирлиц. После нашего разговора я отдам распоряжение. Думаю, сегодня к вечеру особая группа следователей из Московского уголовного розыска будет уже в Берлине. Надеюсь, препятствий в расследовании им чинить не станут?
— У них будут особые полномочия, товарищ Сталин. В случае любых затруднений они могут позвонить мне. Я постараюсь помочь. Ещё раз подчёркиваю, это совершенно точно не было согласовано с Гитлером, уж я бы знала. И если виновных найдут…
