— Товарищ командир, погода не летная, взлет невозможен. — сообщил он своему тезке — старшему лейтенанту.
— Жаль, жаль. — сказал Ярошенко. — А я так на тебя рассчитывал.
— Товарищ командир, посмотрите, какой ветрище? А что я могу? Если б хотя бы порывов не было, а то дует то в одну сторону, то в другую. Может, чуть позже успокоится, тогда и полетаем. Крылья снял, чтоб случайно в бою не порвали. Привинтить то их не долго. А пока, дайте мне автомат. Буду вместе с пехотой воевать.
— Ага! Счаз! Ты у меня — ценный ресурс, мне, случись что с тобой, Шибалин с Афанасьевым голову свернут. Так что, карабин дам, но ты дуй к машинам. Будешь охранять их, вместе с шоферами. Какой-никакой, а все же тыл. — приказал Ярошенко.
Потекли томительные минуты ожидания.
Атака монгол началась вполне ожидаемо. Несмотря на метель, всадников заметили до того, как они пустили первые стрелы. Они шли с запада по водоразделу, нацелившись на правый фланг растянутых по кромке леса позиций..
Танковые пушки молчали — Ярошенко специально приказал без его приказа огонь из пушек не открывать. Да и куда тут стрелять? Видимость на редколесном водоразделе — метров семьдесят, не больше. В прицелах — одни деревья да кусты под шапками снега. Выходит, что дальность — что у лучника, что у пулеметчика, что у танкиста вполне сопоставима. Монгольские лучники и на 150 метров стрелы мечут. Едва первые стрелы ткнулись в танковую броню, заговорили два танковых пулемета, да автоматчики, скосив набравших разбег авангардные десятки. Как только наступавшие откатились назад и в сторону — поглубже в лес, атака справа повторилась с новой силой. Только теперь конницы было побольше, а впереди нее брели толпы раздетых до гола пленных русичей — мужиков, баб, детишек, которых едущие следом всадники подгоняли копьями. Да и началась атака из кустов, поближе предыдущей, чтобы поменьше торчать на открытом пространстве.
— Быстро учатся. — сообщил Михаил Викторович по радио. — Из пушек огонь не открывать. Только автоматно-пулеметный!
Вторая атака тоже была отбита достаточно легко — пулеметчики взяли чуть выше голов пленников — прицел пришелся аккурат в грудь наездников, возвышавшихся над толпой. Хотя и пленникам досталось. Впрочем, многие, услышав крик «ложись!» приказ выполнили и потому уцелели.
После того, как очередная волна наступавших откатилась обратно, оставшиеся в живых полоняне вскочили и со всех ног кинулись к ближайшим танкам. Увы, добежали не все, рой стрел, взвившийся вдогонку, ударил в спины беглецов. Ответный автоматно-пулеметный огонь не сильно охладил пыл лучников, несмотря на ощутимые среди них потери. Добежавших полонян бойцы из сопровождения отвели поглубже в лес, за танки.
После полудня наступило некоторое затишье. Наблюдатели, замаскировавшиеся на двух больших соснах, доложили, что и справа, и слева от растянутых танковых рот, из глубины леса монголы катят какие-то странные бревенчатые стенки, передвигаемые на сплошных деревянных колесах. За самими стенками тоже идет какая-то возня, что-то там на ходу прибивают, настраивают. Конструкции то и дело утыкаются в деревья, их разворачивают и упорно тащат к водоразделу.
— Как выглядит? — переспрашивал Ярошенко у красноармейца, ведущего репортаж с дерева. — Нам же снизу ничего не видно!
— Как забор из бревен и на колесах. — отвечал боец.
— Типа, гуляй-поля? — вклинился в радиоэфир Васильев. — Так их, вроде только через 300 лет изобретут.
— А что такое «гуляй-поле»? — переспросил боец на дереве.
— Ну, защита такая — от стрел, которую можно по полю перекатывать, подбираясь к крепостям.
— А, да, похоже. — ответил наблюдатель.
— Ну пусть попробуют от пуль за ними укрыться. — позлорадствовал Васильев.
Ярошенко хмыкнул, мол — пусть попробуют. Наблюдатель сверху передавал ориентиры, ибо наводчикам были видны лишь верхушки деревьев, под которыми монголы пристраивали свои противопульные стенки. Танкисты справа налево распределили цели — кто какой по счету стоит, тот на такую и наводит. Заряжали осколочными.
Монгольский лагерь замер.
— Сейчас начнут. — передал сверху наблюдатель.
