Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Трудно себе представить человека, более не похожего на Теренса. Ваш брат был необычайно добр и внимателен, с такой нежной душой. У него были минуты хорошего настроения, когда он бывал так жизнерадостен.
Рован сжал губы, помолчал, потом все-таки произнес:
— Вы любили его за эти качества?
Кэтрин уставилась на него, увидев боль, отразившуюся в глубине гипнотических зеленых глаз и грусть на лице.
В голове у нее вдруг забилась мысль — уступить, прекратить борьбу и пусть Жиль поступает как хочет.
Испуганно вздохнув, она с силой, насколько позволяла спинка стула, откинулась назад. Облизнула вдруг ставшие сухими губы, подбирая слова для ответа. Его вопрос, звучавший в ушах, дал внезапное вдохновение.
— Да, за эти, и за многие другие, — сказала она хриплым голосом. — Но Теренс был так молод, он не понял… игру.
— Игру, — повторил Рован, сузив глаза.
— Да, конечно. А чего же еще? Я ведь замужняя женщина.
Откуда пришло это притворство? От Мюзетты, подумала Кэтрин, которая постоянно трещала насчет любовных игр в высшем свете Англии, где женитьба основывалась только на богатстве и любовь нужно было искать вне супружества.
— Моему брату нужно было нечто большее, чем вы могли ему дать?
— Я боюсь, что смеялась над его предложением убежать вместе, — продолжала Кэтрин, несколько приукрашивая. — Это все было столь дико, непрактично, и так безнадежно романтично. Я не могла понять, насколько он был серьезен или насколько безрассуден. Только после его смерти я поняла, насколько он мне дорог.
Он долго смотрел на нее, наконец медленно покачал головой.
— Из всего сказанного вами, я верю только одному — Теренс был слишком молод для вас.
Она немного прищурилась и подняла подбородок.
— Вы хотели знать, почему ваш брат убил себя, и я вам все рассказала. Сожалею, что вам не понравился мой ответ, но это все.
— А теперь я могу уезжать и оставить вас в покое, не так ли?
— Как вам угодно, — сказала Кэтрин резким тоном, сквозь который легко угадывался гнев.
— Нет, так не пойдет. Думаю, что я каким-то образом вас испугал. Я — угроза вашему богатому благополучному миру. Я не уверен почему, но существует одна вещь, в которой я не сомневаюсь. — Он немного помедлил, затем продолжил, и в голосе уже послышались несколько вкрадчивые нотки. — Я не так молод, чтобы играть в игру по вашему выбору.
В наступившем молчании все между ними — голоса обедающих, звон серебра и фарфора — куда-то отошло.
Имел ли он в виду именно то, что она думала?
— Что, у вас нет ответа? И вы даже не хотите знать, в чем Теренс и я были похожи? Нам говорили, что мы похожи, даю вам слово.
Рован ждал ее ответа с таким чувством, словно в сердце ему забили железный кол. Будет ли она играть с ним, одновременно убеждая себя в бессердечности флирта, или отвергнет, доказывая, что любила Теренса и замена ей не нужна? В последнем случае, он боялся, что это будет для него потерей.
Он злился на себя за неравнодушие, за то, что позволил себе увлечься этой женщиной и сбить себя с толку против своей воли. Этот гнев он носил в себе долгие месяцы, с тех пор как узнал о смерти Теренса, но особенно с момента приезда в Аркадию. А сегодня вечером он дал ему, своему гневу, выход, с сарказмом, но в то же время будучи к себе снисходительным.
Она смотрела на него, краска постепенно сходила с ее лица. Едва слышно она спросила: «Вы знаете, не так ли?»
Он не знал, но страстно хотел понять, что заставило дерзкую женщину, только что сидевшую рядом с ним, превратиться в бледное, оправдывающееся существо с глазами раненой лани.
Он ответил, пытаясь согласиться:
— Я смогу снова…
— Вам не обязательно быть благоразумным — я прекрасно знаю ту ситуацию, поскольку все это длилось годами. Поэтому не вижу причин, чтобы вам не быть со мной честным.
— Я тоже хотел бы этого, — очень осторожно сказал Рован. — Но все равно, согласитесь, это очень трудно.
— О да, — усмехнулась она, — с этим я согласна.
— Но если бы вы мне все рассказали…
— Нет-нет, никогда, я не могу…
— Но почему? — Его взгляд был пронзителен.
— Из соображений приличия, благопристойности, чести. А также не имея никакого желания подчиняться чужим указаниям в таком личном деле. А у вас могут найтись возражения против необычного характера нашего соглашения, — с жаром говорила Кэтрин и вдруг замолчала, увидев некоторое замешательство на его лице.
