Он явно пошел на попятную и искал пути сгладить неловкость. Однако Мира не унималась, ее гордость была задета.
— Стало быть, не ему, а первому секретарю или капитану гвардии, или церемониймейстеру… Уж простите, я не сильна в дворцовой иерархии. Кто у вас отвечает за то, чтобы ставить на место опальных дворян?
— П…простите, миледи, я ничего подобного не д…думал… Я лишь хотел вас защитить…
— Конечно, сударь, я уверена в этом. А мою подругу Минерву из Стагфорта вы тоже защитите? Ее отца убили в трех шагах от нее!
— М…миледи Глория… — Итан отвел глаза. — Простите, миледи, но дела ждут меня… Я пришел сюда разыскать один документ по поручению владыки, и должен…
Мира сжала губы. Ну, конечно.
— Да, сударь, я понимаю. Не смею вас задерживать.
Он встал, с поклоном отошел от столика. Остановился. Сделал еще пару шагов, остановился вновь. Девушка смотрела в сутулую спину секретаря. Внезапно она поняла, что, пожалуй, перегнула палку. Вероятно, Итан и вправду желал ей добра, пытался предупредить о подводных камнях, а она осадила и оттолкнула его. Это неправильно. Так ведут себя высокородные спесивцы, вроде Ориджинов, и Мира отнюдь не хотела походить на них. Но не может же она теперь догонять Итана и просить прощения! Вот если бы он сам…
Итан повернулся и подошел к девушке.
— М… миледи, не будет ли дерзостью с моей стороны пригласить вас завтра на прогулку в сад Люмини, на праздник северной азалии?
От удивления Мира промолчала.
— С…читается хорошим тоном побывать там, многие видные персоны посещают цветочный праздник — это дань уважения Праматери Янмэй, покровительнице цветов. Д…даже кузен владыки, сир Адамар, порою прогуливается в саду Люмини…
Сердце забилось быстрее, от былой злости не осталось и следа. Кузен императора — второй наследник! Но почему Итан передумал? Он хотел отговорить ее, а теперь намеревается помочь. В чем дело?.. А может быть, он тоже хочет сгладить неловкость, что осталась между ними?
Раздумия девушки Итан принял за отказ. От смущения его щеки зарумянились, словно в лихорадке.
— П…простите, если я позволил себе лишнего…
Мира решилась.
— Благодарю вас за приглашение. Я с радостью принимаю его!
10–13 мая 1774 года от Сошествия Праматерей
Уэймар, графство Шейланд -
озеро Дымная Даль
Торговец Хармон Паула Роджер видел в своей жизни больше Священных Предметов, чем полагается на долю простолюдина. Если говорить точно, их было восемь.
Три Предмета увидал он в День Сошествия на центральной площади Алеридана, когда герцог Альмера решил порадовать чернь и выставил на всеобщее обозрение часть фамильного достояния. Там была огромная толпа, герцогские гвардейцы немилосердно орудовали дубинками, тщась упорядочить людскую массу. Хармон диву давался, как удалось ему протиснуться в первые ряды и разглядеть святыни всего с каких-нибудь двадцати футов…
Еще три Священных Предмета предстали ему на алтарях центральных городских соборов в Лабелине, Фарвее, Отмели. В Фарвее люди сказали Хармону, что он опоздал всего на день. Якобы, за день до его приезда Предмет сотворил чудо. Горбатая старуха поднесла к алтарю несчастного ребенка, умирающего от каменной хвори, и тогда Предмет засиял изнутри дивным светом, и старухина спина распрямилась, а внук исцелился и забегал от радости. Сам Хармон не видел ни старуху, ни ребенка, ни других свидетелей чудесного исцеления, но повстречал людей, которые знали все из первых рук. Святыни Отмели и Лабелина были не столь милостивы: они безмолвно взирали на прихожан со своих мраморных постаментов. Но все же они оказывали на толпу какое-то невидимое, непостижимое влияние. Глаза у людей, отходящих от алтаря, сияли, губы расплывались в блаженных улыбках. Нигде больше Хармон не видел в одночасье столько счастливых лиц.
Седьмой Предмет торговец увидал в пещерном монастыре на краю Кристальных Гор, когда дела монеты привели его в Ориджин. Аббат был добр к нему и позволил помолиться на святыню вместе с братией. Хармон знал, что нельзя просить богов о деньгах. Это мелочно, а боги — существа того же нрава, что дворяне, и презирают мелочность. Но он не сдержался и попросил, чтобы сделка вышла удачной, и заработал в той поездке целых девятнадцать золотых эфесов.
