Неожиданно музыка сменилась. Откуда ни возьмись появились скрипки. Прозвучал свисток, и толпа одобрительными возгласами встретила человека, который, подойдя к микрофону, стал напевать команды. Мужчины и женщины выстроились лицом друг к другу в два ряда.
– Почему вы не хотите к ним присоединиться? – раздался из темноты глубокий и тихий голос.
Челси почувствовала, как сжалось ее сердце. Не оборачиваясь, она ответила:
– Боюсь, что это невозможно. В последний раз я танцевала на улице в пятом классе, и все закончилось полной катастрофой.
– Это не просто танец на улице, а контрданс.
– А-а.
– Видели раньше что-нибудь подобное?
– Нет.
– Очень интересный танец.
Зрелище и в самом деле было захватывающим. По команде мужчины и женщины одновременно ринулись навстречу друг другу. Их ряды сошлись, затем отступили и снова сошлись, образуя пары, которые закружились в бешеном темпе то отдаляясь, то снова сближаясь. При этом танцующие подчинялись странным командам, которые Челси совершенно не понимала.
– И часто они так танцуют? – спросила слегка ошеломленная Челси.
– Каждые две недели по пятницам, с сентября по май, в подвале церкви. Одно время отцы города пытались это запретить, ссылаясь на беспорядок и толчею. Потом все возобновилось само собой. На траве танец много теряет. Совсем не слышно притопов.
– Вы умеете так танцевать?
Джадд помолчал и кивнул головой:
– Умею.
– Почему вы тогда не танцуете?
– У меня нет пары, – ответил Джадд, и у Челси опять сжалось сердце.
Если бы она умела танцевать, то не раздумывая составила бы ему пару, но только не в таком танце, где партнеры постоянно менялись.
К тому же контрданс не был трогательным.
Хотя наблюдать со стороны было интересно. Первый танец закончился и начался второй, с более медленной музыкой. Челси завидовала танцующим, их веселью и счастливым улыбкам, но она ни за что не пошла бы к ним, даже если бы знала, как танцевать. Было что-то необычное в том, как она стояла рядом с Джаддом в темноте, представляя себе, что он в любую минуту готов заслонить ее от малейшей опасности.
"Глупости, Челси, – говорила она себе. – Все это глупости". Но ей было так хорошо рядом с ним. И он не уходил.
– Удивительный перстень, – сказал Джадд. Челси не знала, был ли это комплимент.
– Он принадлежал моей матери.
– Она умерла?
– В январе.
– Сколько ей было лет?
– Шестьдесят три.
Он помолчал минуту.
– Она умерла внезапно?
– У нее был полиомиелит. Она страдала от него особенно сильно в последние годы.
Он помолчал еще одну минуту.
– Это случилось дома?
– Да, у ее постели дежурила сиделка.
Джадд пробормотал что-то невнятное и замолчал. Челси догадалась, что вопросов больше не последует. Она ничего не имела против того, чтобы Джадд спрашивал ее, и в свою очередь хотела больше узнать о нем.
Больше всего ее интересовала его личная жизнь. Челси не сомневалась, что у Джадда есть женщина. Такой мужчина, как он, не мог долго оставаться один. Хотя Челси никогда не видела его в компании женщины, это ни о чем не говорило. Джадд был скрытным человеком, очень скрытным. Настолько скрытным, что в его личном деле, хранящемся в "Плам Гранит", она смогла найти только краткую автобиографию и узнать, что живет он на одной из улочек к востоку от центра города.
Возможно, Донна могла рассказать ей о Джадде, но прямой вопрос подразумевал бы, что она «заинтересовалась» Джаддом. Она же вовсе не интересовалась им, она просто находила его очень привлекательным.
Контрданс продолжался. Джадд ненадолго отлучился и вернулся с двумя бокалами пунша. Темно-фиолетовый цвет неба сменился на черный, и луна повисла огромным серебристым фонарем над верхушками сосен. Семьи с детьми стали собираться домой. Постепенно музыка перешла в польку, затем в легкий рок-н-ролл, а затем в вальс.
– Хотите попробовать? – спросил Джадд.
Она не осмелилась и, покачав головой, робко улыбнулась.
– Почему?
Она пожала плечами:
– Я плохо танцую.
– Вы шутите.
Она снова покачала головой.
Когда вальс сменился ча-ча-ча, он спросил:
– Как могла богатая девушка стать богатой леди, не научившись танцевать?
Челси не обиделась. Он явно не имел в виду ничего оскорбительного.
