Она махнула ему рукой, указывая на один из оставшихся ленчей, но он отрицательно покачал головой.
– Попозже, – сказал он и тихо добавил: – Ты сегодня очень красивая.
– Спасибо, – ответила она с трудом.
– Мне нравятся твои волосы.
Донна сделала себе такую же прическу, какая была у Челси в первый день ее приезда. Мэтью бросил на нее один взгляд, когда она вошла в кухню сегодня утром, и сказал, что она похожа на ошпаренную овцу, посоветовав ей сделать обычный пучок на макушке. Она уже было поднялась наверх и взяла в руки расческу, но, взглянув на себя в зеркало, то ли из-за того, что ей понравилась новая прическа, то ли назло Мэтью решила не трогать волосы. Донна улыбнулась, пусть они были чересчур кудрявые, пусть прическа была необычной для нее, главное, что Нолану нравилось.
– Хорошую работу вы сделали, мисс Плам. Похоже, что все уже сыты. Не могли бы вы отпустить Донну ненадолго? Мне нужна кое-какая помощь, – сказал он, глядя на Маргарет.
Донна с любопытством посмотрела на Нолана.
Он вытащил из кармана деньги и положил их на стол. Захватив одну коробку с ленчем, Нолан взял ее за локоть и повел к дальней стороне лужайки. Прислонившись к стволу высокого дерева, там сидела Челси и с задумчивым, почти грустным выражением лица наблюдала за игрой детей.
Она вздрогнула, когда они подошли ближе, но тут же улыбнулась.
Нолан положил перед ней коробку с ленчем.
– Вы ничего не ели, – сказал он и, указывая подбородком на Донну, добавил: – Так же, как и она. Я бы взял два ленча, но люди могли бы подумать, что я взял их для Донны и для себя, а если у нас пойдут сплетни о человеке, то спокойной жизни ему не видать.
Он нежно взглянул на Донну:
– Ты заслужила отдых, поешь, пожалуйста.
Донна не знала, расстраиваться ли ей, что он не станет есть вместе с ней, или радоваться, что он привел ее к Челси. Нолан был особенным человеком, правда другие об этом не догадывались.
Донна вопросительно посмотрела на Челси. Та отодвинула шляпу и сказала:
– Не отказывайтесь, Донна. Я люблю есть в компании. «Спасибо», – Донна знаком поблагодарила Нолана. «Пожалуйста», – так же знаком ответил он и сказал, обращаясь к Челси:
– Оставляю вас вдвоем.
Отсалютовав ей и ласково прикоснувшись к плечу Донны, он ушел.
– Какой хороший человек, – сказала Челси и жестом пригласила Донну присесть рядом.
Она подождала, когда Донна сможет увидеть ее лицо.
– Мне нравится твоя новая прическа. Ты сразу помолодела. «Спасибо», – показала Донна.
"Пожалуйста", – показала Челси в ответ и с удовлетворением заметила, что Донна очень удивилась.
– Я буду рада, если ты научишь меня другим жестам. Видишь, я легко запоминаю.
"Я вижу", – показала Донна и кивнула, чтобы Челси могла догадаться о значении жеста.
Чем больше они общались, тем больше знаков запоминала Челси. И хотя жестикулировала она очень медленно, Донна все равно была ей бесконечно благодарна.
Донна вспомнила о ленче и достала из коробки сэндвич. Разломив его, она протянули половину Челси.
"Цыпленок", – показала Донна и пальцами по буквам спросила: "О'кей?"
"О'кей". – Челси повторила движения, но сэндвич есть не стала.
Донна забеспокоилась, не заболела ли она. В отличие от цвета ее нарядного платья, Челси выглядела не такой жизнерадостной.
"По-моему, сегодня у тебя плохое настроение, – знаками сказала Донна. – У тебя что-нибудь случилось?"
– Ты совсем забыла про меня, – сказала Челси с улыбкой. – Повтори, пожалуйста, вслух.
Донна почувствовала замешательство. Она ненавидела свой глухой голос, звучащий то слишком громко, то слишком тихо. Она состроила гримасу и зажала уши руками.
– Твой голос совсем не такой ужасный, как ты думаешь, – запротестовала Челси. – Я понимаю каждое твое слово.
Донна показала на свои щеки и опустила глаза.
– С какой стати тебе смущаться? И кого? Не меня же. Давай, Донна, попробуй. Скажи, о чем ты подумала?
Донна уступила, не столько убежденная словами Челси, сколько обеспокоенная ее состоянием:
– Я подумала, что ты выглядишь очень грустной, и хотела спросить почему.
Челси, помолчав минуту, ответила:
– Мне вдруг стало очень одиноко. Иногда чем больше людей вокруг, тем сильнее я ощущаю свое одиночество. Особенно тяжело, когда появляется свободное время. Когда человек не занят делом, он начинает жалеть себя.
