— А теперь откровенность за откровенность. Что у вас с ней было?
— Ничего. Просто встречались…
— Просто встречались?
— Да. Просто встречались. Интересно, какого ты о ней мнения, если мне такие вопросы задаешь?
— Дело не в этом. Просто я тебя плохо знаю.
— Посмотри мне в глаза и узнаешь. Ничего плохого в отношении Кармелиты я никогда не делал и никогда не сделаю.
Миро подошел к портрету.
— Она, она… — хотелось сказать красиво, точно, а получилось как-то совсем по-простому. — Она очень хорошая девушка…
Максим встал рядом, из-за плеча Миро посмотрел на портрет:
— Да… Хорошая… И что же мы будем делать?
— Давай так: она сама сделает выбор. Согласен?
— Согласен. Только потом в случае чего не обижаться. Согласен?
— Согласен. Только, вот что, — сказал Миро. — Пойми меня правильно. Я могу отвечать только за себя. За других я не смогу поручиться.
— В смысле?
— У цыган свои законы. Слово родителей для нас очень много значит.
Максим опять улыбнулся:
— А для нас, слава богу, главное — чувства. По рукам?!
— По рукам!
Пожали друг другу руки, совсем как при самой первой встрече, когда Миро отвел пистолет Рыча от Максима.
* * *
Ушел Антон рано. Вел себя по-джентльменски. Оставил шутливую записку: "Спасибо, мне все очень понравилось!". Света решила, что ему понравилось ее "Даже и не думай". Нет, все же он не так плох, как о нем говорят.
Света быстренько собралась и поехала к Кармелите. Выезды на пленэр Баро не приветствовал, но принимать гостей дома дочке разрешал. Кармелита сидела одна в своей спальне, когда раздался стук в дверь.
— Привет, Светка.
— Привет. Извини, что так рано, но я умираю от любопытства, хочу лично услышать…
— Что?
— Что вы с Максом решили?
Кармелита, как настоящая актриса, сделала эффектную паузу.
— Он предложил мне бежать вместе с ним.
— Что? Поздравляю, это супер! А почему ты расстраиваешься? Радоваться надо.
— Знаешь, как я боюсь…
— Подожди, подруга, а чего ты боишься? Хуже не будет. Если бы мне любимый человек предложил с ним бежать, я бы ни секунды не думала.
Кармелита улыбнулась грустной улыбкой мудрой, много пережившей женщины:
— Нет, милая. Это тебе сейчас так кажется. Подумай, как я оставлю отца… Он ведь мне этого в жизни не простит.
— Ой, ну что отец? Он же тебя любит. Посердится-посердится, а потом внуков нянчить будет.
— Нет, ты просто его не знаешь. Я-то знаю, он мне никогда не простит.
— Почему?
— Во-первых, потому что собралась бежать. Во-вторых, потому что бежать собралась с гаджо!
— Гаджо? Ну гаджо, но он же любимый гаджо! Так какая разница!
— Большая разница, Света. Для цыган — большая.
— Ну что за дикость, Кармелита. Слушай, ты же современная девушка!
— Современная, Света, современная. Но не настолько, чтобы отречься от своего отца…
— Понятно. Страдания выбора. Ну ничего. Ты думай. Слышишь? Думай, от этого вся жизнь зависит. А я поеду… Мне нужно… машину заправить. И встретиться кое с кем…
Кармелита все не отвечала. Тяжкие думы — такое дело: как нырнешь, так не вынырнешь. Света дернула подружку за рукав:
— Э-э, Кармелита! Знаешь что, я тебе советую… Ты… в общем, лучше долго не думай.
* * *
Русские говорят: "Утро вечера мудренее". А цыгане: "Утренняя дорога легче вечерней".
Утром помудревший Антон с легким сердцем поехал на автозаправку.
Действительно, и чего это он вчера впал в истерику. Все будет хорошо. Он еще всех купит и продаст, но в десять раз дороже.
В общем, на работу, как ни странно, пришел в настроении более чем приподнятом.
Громко постучал в кабинет Игоря:
— Здравствуй, начальник!
— Здравствуй-здравствуй… А я уж думал, что ты здесь больше не появишься…
— Как видишь, появился.
— И даже вовремя. Будешь работать?
— Работы не боюсь, работать люблю. О чем речь? Буду!
— Да, но вчера ты отказался надеть униформу. А без нее я тебя на работу не допущу. Между прочим, согласно инструкции Николая Андреича Астахова от 1998 года.
— Да что ты говоришь? Очень мудрая инструкция. Припадаю к кладезю этой мудрости. Давай свою униформу.
— Что-то ты сегодня сговорчивый… Антон взял одежду и пошел к выходу.
— Но учти, — закричал вдогонку Игорь. — Даже твоя сговорчивость не спасет тебя от вчерашнего прогула!
