Встал, как из пушки разбуженный, в шесть утра.
И понял две важные вещи. Во-первых, заснуть уже не получится. А во-вторых, нужно идти к Палычу в котельную. Впрочем, второе неотвратимо вытекало из первого.
Стучался робко. Палыч, конечно, встает рано. Ну а вдруг именно в это утро он еще спит, Но Палыч не спал:
— О! Максимка! Привет, проходи, садись за стол. Я сейчас, быстренько…
Не могу оторваться. Полстранички осталось — "Хитопадешу", блин, дочитываю.
Палыч уставился в книжку со своей знаменитой интеллигентской полочки.
Максим разглядел по обложке, что это что-то индийское.
Палыч с чувством произнес последние строчки:
— "Да будет так, — сказал Вишнушарма. — И да будет с вами всегда мир и счастье", — громко закрыл книгу. — Ну как, Максим, "будет с вами всегда мир и счастье"? Или нет?
— Не знаю, Палыч, не знаю!
— Расскажи-ка еще раз, как ты ее увидел, о чем говорил?..
— С Кармелитой?
— Нет, с Рубиной!
— У-у… Палыч, да у тебя, я смотрю, сердце тоже не на месте. Ты что, до сих пор думаешь о Рубине?!
— Я? Нет… нет… Не говори чепухи…
— Отказала твоя Рубина в помощи. Говорит, все равно ничего не поможет.
Наша любовь против их обычаев!
Палыч задумчиво посмотрел в уголок, где стояли бутылки. Под такое настроение, конечно, пошла бы водочка. Но начинать такое дело с самого утра — непорядок…
И Палыч достал из холодильника две бутылочки пива.
— Что делать-то, решил?
— Да, пожалуй. Что ж мы, хуже тебя с Рубиной? Думаю, сбежать с ней — и все дела!
— Ну, сбежите… Допустим, даже не догонят вас, что вряд ли. Дальше-то что?
— А дальше?.. Дальше. Понимаешь, Палыч, я смотрю, что происходит, и другого выхода не вижу.
— Вот это ты зря. Ибо, как сказано в "Хитопадеше": "Никогда не пугайся того, что слышишь, пока не понял того, что происходит". Ты-то в себе уверен, что так уж ее любишь? И уверен ли, что она тебя так любит? Она, вообще, согласна бежать с тобой?
— Думает… А я уже бросил думать, собираю вещи.
— А если она не осмелится бежать из родительского дома?
— Палыч, я что-то не пойму. Ты чего добиваешься? Хочешь, чтобы я передумал?
— Да нет! Просто волнуюсь я за тебя.
— Не трави душу, Палыч, сам волнуюсь. Но решение я принял, а вот правильное оно или нет, как говорится, покажет время!
— Да, такие у нас времена!
— Не могу я, Палыч, оставаться в этом городе. Я здесь все потерял. Все, кроме Кармелиты!
— Молод ты еще, Максим… У тебя вся жизнь впереди. Знаешь, как говорил мудрый Вишнушарма: "Тот, кто, желая добра своему близкому, возьмется за дело, в котором ничего не смыслит, пользы не принесет, а сам пострадает".
Найдут ведь вас!
— Не найдут. Мы уедем туда, где нас никто не найдет.
— Цыганская почта — страшная сила. Вы от города отъехать не успеете, вас уже догонят.
— Не догонят.
— И всю жизнь будете жить в страхе? Максим вспылил маленько:
— Вот что, Палыч, я не знаю, что там говорит твой Вишнушарма с Брахмой вместе, но лучше жить в страхе вдвоем, чем по одиночке плакаться, что жизнь зря проходит!
И тут же посмотрел на друга с тревогой — не обиделся ли старик?
Палыч, однако, только грустно улыбнулся и сказал:
— Дай Бог тебе удачи, Максим.
Репетиция шла вовсю. На сцене цыгане повеселели, раззадорились. И только Миро сидел в сторонке ото всех, грустный. И все прокручивал свой недавний разговор с Кармелитой, состоявшийся на неделе. Миро приехал, чтобы забрать ее на репетицию. Дома никого не было.
Кармелите было совсем худо, она забилась в уголок, как раненный воробышек:
— Уходи, Миро! — сказала. — Дай мне побыть одной!
Миро ответил тепло, по-мужски, без обиды:
— Я не оставлю тебя одну. Такую… Там люди, музыка. Я без тебя отсюда не уеду.
— Ты не понимаешь, Миро…
— Понимаю! Ты, наверно, опять с отцом поссорилась, злишься на него!
Может, он и не прав, только…
Миро подошел к Кармелите, сел перед ней на корточки:
— Только и ты пойми меня: я не враг тебе, я все, что хочешь, для тебя сделаю… Чего ты хочешь?
Кармелита медленно встала с кресла, повернулась спиной, подошла к окну.
И произнесла тихонечко, едва слышно:
— Откажись от меня…
— Что?
Кармелита повернулась к нему лицом. Посмотрела по-цыгански дерзко, открыто, откровенно: глаза в глаза.
